Докричаться до мира - Оксана Демченко

Подошла, обняла за плечи, устроила голову сбоку от головы Лита и в ухо шепнула:

«смотри, все не так уж плохо». Он вздрогнул — мир на короткое мгновение показался совершено другим, ярким и радостным. А странные незнакомцы уже ломились бесцеремонно в двери избушки. Мужчина с серебряными глазами кричал: «Отшельник, бросай пить за упокой, я женился!». С поминок с оханьем высыпала пестрая толпа скорбящих — и последним сам Риан, безъязыкий от изумления.

Лит стоял и смотрел, и мир уже не был совершенно серым, как в минувшие годы, хоть и потускнел. Наверное, она и впрямь осталась самую малость драконом. Вот только одного не знаю: что она хотела сказать Литу, который теперь Эллар и встретил меня. Интересно, она именно это предвидела? Или я еще не то, что на роду Магистру написано, а просто внеплановая заноза? И поделилась ли трижды-пра предвидением более детально? Риан на указанную тему молчит так сердито, что я один разок спросила и повторять не решаюсь.

Все айри хоть немного интриганы.

С этой достойной внесения в книгу абсолютной истины мыслью я швырнула подушку последний раз, для профилактики.

Уже под душем уныло подумала, что Ринк, зверь эдакий, от своей Рилы по утрам никогда не станет сбегать. И он точно знает, чем ее волосы пахнут. Только мне-то что? Мне все равно нужен только этот тип со спокойными глазами, слишком глубокими и родными. Что-то я не так делаю, раз они все еще черные, а? И как вообще можно поменять взрослому айри цвет глаз?

Ладно, вернемся к более простому и будничному.

Злорадство, по слухам, сладкое дело, я даже бровь подняла от оригинальности новой идеи. Пойду и отберу жену у новобрачного! Пусть знает, каково это — жить на свободе, в окружении кучи неотложных дел, отнимающих семейное время. Мысль не принесла радости, и я виновато убралась в комнате, сходила на завтрак, посетила рубку, усердно оттягивая неизбежное. Потом меня сердито отчитал Тимрэ и пришлось-таки портить им утро. Они уже ждали. Сидели, совершенно как Йялл и Сидда в его воспоминаниях: маленькая женщина в кольце могучих рук. Он нехотя расцепил пальцы и отпустил ее. Праздник кончился, дел и впрямь очень много, а нас слишком мало.

Третьего айри мы будили и лечили всей группой ярко одаренных: я, Лайл, Йялл и Рила. Она училась отменно легко и быстро, восстанавливалась тоже куда активнее нас, этот мир любил упрямую волчицу. Признавал своей. Выманивая яд, я впервые подумала, что Хьертт станет тосковать без волвеков, он вовсе не мертвый мир, а они ему родные. Поздние дети. Впрочем, уходим не навсегда. Раз будут корабли, мы вернемся. Вряд ли они смогут легко забыть пустыню, где возникли, и на которую, кстати, имеют полные права владения. Если за Хьертт взяться, станет вполне жилым и даже уютным, пусть и не скоро.

Айри открыл светло-серые глаза, осмотрел нас, чуть сморщил лоб, что-то прикидывая. Тоскливо вздохнул. Лечение он перенес спокойно, без восторгов и недоумения, почти как должное. Мысли были далеко. Наконец ему позволили встать.

— Если коротко — я Сим. Спасибо за помощь, но смотреть на вас нерадостно, моему делу вы не станете помогать. Умом я могу принять такое, но уж приязни не ждите.

Пришли, осчастливили: чужие, увлеченные своими заботами. Спасители! Я этих мерзких экспериментов не начинал и своей вины за их исход не вижу. Едва ли вы лучше придурков-генетиков, погубивших наш корабль, и вряд ли поможете мне в работе. Так хоть не мешайте! — он проговорил все разом, решительно и чуть заносчиво, с внутренней убежденностью в бесполезности общения.

— А что за работа? — поинтересовался Лайл.

— Я планетолог! — устало и безнадежно сообщил новый айри. — Вам это ничего не говорит, не так ли? Айри тоже, они все слишком нелюбопытны, им бы только крылья отрастить! Я прилетел сюда исследовать мир, а получилось вот что. Сколько я спал?

И все это время приборы работали, там уникальный материал… Ну зачем я это говорю, кому вообще теперь нужно то, что я делал, без Хиннра! Только капитан слушал и помогал, а его, как я понимаю, уже нет. Ужасно…

— Сим, сколько надо людей? — я спросила осторожно, не желая обнадеживать странного чудака.

— У меня был планетарный катер, он укреплен в центре тора. Пользовались?

Угробили?

— Не трогали даже, — обиделся Тимрэ. — Забыл я про него!

— Ладно, — чуть успокоился сероглазый. — Для загрузки образцов и съема показаний — хотя бы трое. И один усердный аккуратный помощник, сортировать и архивировать.

Ну? Много?

— Сам обучишь? — поинтересовался Лайл. — Мы шибко диковаты, плане-толо-г.

Таскать или грузить — пожалуй, а сортировать…

— Яли возьмется, — улыбнулась Рила, — она очень аккуратная.

— То есть вы мне дадите людей? — он не поверил.

— Людей — нет. Волвеков, — прищурился Лайл. — Я позвал, забирай. Но учи их толком, а не как грузчиков. Может, из Нимара получится тоже этот… плане-толог.

— Спасибо! — логика старшего сразила Сима. — И что я должен взамен?

— Отчеты в архив полярной, экваториальной и островной обсерваторий, справку по минералам для филиала в Тимассе и, конечно, полный отчет для Академии, с картами, пробами и прочим, — вздохнула я. — Они тебя на руках носить будут, хоть один в экспедиции полезный для науки айри среди нас, занятых глупостями с точки зрения высокой теории. Давно средства выбивают на собственный Акад, теперь получат. Еще и деканом заделаешься. Как же, астрономы по утрам вместо приветствия солнцу зачитывают цитаты из трудов Тарлосима.

Он поперхнулся и утратил напускную заносчивость. Значит, угадала! Эл, интриган мой дорогой и неисправимый, «хорошо» по астрографии нерадивой студентке в памятный вечер выставил с одним условием. Зато каким весомым! Он потребовал перевода из формата шара знаний в читаемый для людей электронно-бумажный вид труда «Основы строения миров» этого вот самого, удивленно озирающегося, планетолога. Тогда на Релате полагали — трагически погибшего… Из-за этого и потому, что мы утратили часть знаний, мне вменялось в обязанность помимо прочего вытрясти необходимое из Риана. А лучше вынудить его нытьем и вздохами к редактуре «Основ». Кстати, дело повернулось неожиданой стороной: Риан выслушал мой рассказ о вечере в гавани Римаса. Вызвал к себе Эла. Забрал шарик, сухо сообщил, что книгу вернет к осени, готовую. И велел задохнувшемуся от счастья декану отвезти меня на неделю в горы.

Перед тем основательно и довольно жестко излупив обоих, ага. Риан полагает, что оценивать знания надо всегда честно. И, что еще важнее, родным и любимым нельзя ставить условий и втягивать их в игры типа «ты мне — я тебе». Я вела мобиль, скулила по поводу больного колена, Эл всю дорогу морщился от боли во вправленном наскоро плече и, куда сильнее, — от осознания того, что расстроил обожаемого учителя. Я их до осени мирила, используя в том числе и предложенный способ — нытье и вздохи.

Так что мне ли не знать трудов Тарлосима! Второй раз гадскую астрографию я сдавала самому Риану. Ужас. Зато декан мне сочувствовал и помогал.