Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес

Друст, так и не спустившийся с передней обваловки лагеря-призрака, в бессильной ярости глядел, как его люди напарываются на заготовленные ловушки. Носясь между палаток в поисках римлян, ратники десятками проваливались в замаскированные ямы, на дне которых их ждали вбитые колья, чьи заостренные и обугленные концы торчали в разные стороны подобно раскрытым цветочным лепесткам. Вопли ужаса и муки смешались с боевым кличем тех, кто еще не заметил подвоха и просто старался на бегу обогнуть кишащие тела, сам через секунду оказываясь очередной жертвой.

– «Лилии»… Надо отдать должное этим гадам: умеют учиться на своих ошибках…

Друст обернулся. По соседству с ним на невысокий торфяной вал взобрался и Кальг. Сельгов сам себе угрюмо кивал головой, наблюдая, как ратники воеводы уже не сломя голову, а чуть ли не ощупью пробираются по засеянному ловушками полю перед тыльной линией обороны. Но, даже перейдя на шаг, то и дело кое-кто из вениконов вдруг продавливал твердую, казалось бы, землю и сам себя насаживал на остроконечные палки, спрятанные в отлично замаскированных ямах.

Первые воины достигли тыльного вала и принялись продираться через вбитые в землю длинные колья, стараясь достать укрывшихся за щитами солдат. Кальг только головой покрутил:

– Такое я уже видел, и года не прошло. Латиняне прячутся за тем валом и колют твоих людей копьями, пока те пытаются перелезть. Друст, тебя обвели вокруг пальца, они хоть весь день могут там стоять…

– Значит, перебьем их к вечеру. Им все равно деться некуда, а я сейчас направлю отряд им в тыл, раздавим с двух сторон, как крыс в бочке. – Друст бросил взгляд на Кальга, который с тревогой следил за происходящим. – Чего такое?

Сельговин пуще нахмурился.

– Что-то здесь не так… У тунгров щиты овальные…

Друст прищурился.

– Н-да, ты прав, эти круглые… Как у… как… Проклятые конники!

Он вихрем обернулся и посмотрел на вершину склона. У воеводы отвалилась челюсть. Лавина вооруженных, покрытых доспехами людей выплеснулась из-за деревьев в тыл вениконам. Дико оглянувшись на телохранителя, который всегда таскал с собой сигнальный рожок, Друст крикнул:

– Дуй, сучий ты потрох!

Над полем разнесся скрипучий звук, заставляя ратников замереть и повернуть голову. Воевода вскинул молот, показывая им на холм, где сейчас захлопывалась ловушка.

– Дружина! Вон твой враг! В атаку!

Первые центурии отряда бегом вылетели из лесу под окрики сотников и что есть сил кинулись занимать рубеж, который Лициний накануне под вечер показал Скавру с Ленатом. Трибуны неторопливо спускались по склону, отбрасывая удлиняющиеся тени, на ходу обсуждая предполагаемый ход завтрашней утренней битвы.

– Даже если допустить, что Друст не изменит своей привычке и возьмется атаковать сходу, вместо того чтобы остановиться и подумать, что здесь не так, – Лициний махнул рукой в сторону солдат, которые обустраивали внешнее подобие стояночного лагеря, – все равно наступит такой миг, когда он поймет, что его надули. И тогда он развернет своих людей вверх по склону, его дружина ринется обратно, и если к этому моменту мы не успеем сформировать оборонительную стену, они нас растопчут.

Скавр оглянулся на опушку леса за спиной, затем перевел глаза к подножию холма, прикидывая расстояние многоопытным взглядом. Он недовольно покачал головой.

– Легко сказать – спрятать три когорты за деревьями. Люди туда набьются, как зрители на гладиаторских боях. Это ж сколько понадобится времени, чтобы их всех развернуть в цепь! Нет, я считаю, вениконов лучше встречать в чистом поле…

Ленат придержал его за локоть.

– А что, если…

Чуть опешив, оба командира оглянулись на молодого трибуна. Скавр вопросительно вздернул бровь, а вот Лициний даже нахмурился и нетерпеливо бросил:

– Да?

Ленат чуть заметно поежился, понимая, что допустил нарушение субординации, тем не менее попытался продолжить:

– Мне тут в голову одна мысль пришла…

Лициний упер руки в боки и прищурился, уже не скрывая раздражения.

– Трибун Ленат! Мы, знаете ли…

– Коллега?

Пожилой командир с некоторым удивлением воззрился на Скавра, не ожидав услышать подчеркнуто невозмутимые нотки в голосе своего боевого товарища.

– Рутилий Скавр?..

– Если у нашего юного соратника возникла любопытная идея, я бы хотел с ней ознакомиться.

И трибун, обернувшись к Ленату, развел ладони в стороны, жестом приглашая продолжить. Тот бросил нервный взгляд на Лициния и заговорил слегка подрагивающим от неуверенности тоном:

– Мне просто подумалось, что раз вся загвоздка во времени, которое нужно для развертывания людей в боевой порядок, то отчего бы нам не устроить вениконам некую помеху? Незаметную при спуске с холма, но такую, чтобы она сработала при подъеме?

Оба трибуна с интересом на него уставились. Чем дольше Ленат говорил, тем уверенней становился его голос, и задумка обретала форму. К тому моменту, когда Лициний обернулся к ближайшему нижнему чину, его скептическая ухмылка превратилась в настоящую, открытую улыбку.

– Декурион! Ко мне!

Силий подскочил к троице командиров и молодцевато отдал честь.

– Трибун?

– Возьмешь два десятка человек и дуй в Динпаладир. Там у вотадинов есть кое-что нам нужное…

Дружина, сгрудившаяся у тыльного вала, развернулась по приказу воеводы и ринулась обратно, вверх по склону, хрипя от ярости и неудовлетворенной злобы. Над полем битвы звонко пропела римская труба, и словно по волшебству варварская орда превратилась в месиво из тел, копошащихся на ранее не замеченных препятствиях. Многие покатились под уклон, сбивая с ног десятки других воинов, что бежали следом. За несколько секунд атакующая волна потеряла свой напор, когда ратники были вынуждены перейти на шаг, обходя тех, кто грохнулся на землю. Ожесточенно кромсая веревки, ряды которых, натянутые по команде, выросли над склоном из узеньких, толщиной с большой палец, щелей, вениконы смогли в скором времени освободиться от досадной помехи – но когда Друст вскинул голову и посмотрел на римлян, он только выругался и сплюнул от досады.

К той секунде, когда варвары возобновили бег, римляне успели выстроиться в более-менее ровную цепь. Из-за отчаянной спешки тунгры и легионеры перемешались друг с другом, но трибуны прошлым днем это уже предвидели и заранее приказали центурионам не перестраиваться. Лициний, следивший за тем, как солдаты Шестого легиона готовят оборону к завтрашней битве, бросил на Лената вопросительный взгляд.

– Трибун, ответь-ка: твои люди за последний год хотя бы раз были в серьезном бою? Если мне не изменяет память, вашу когорту перебросили из Германии после инцидента с утраченным орлом, и прибыли вы слишком поздно, чтобы принять деятельное участие в подавлении мятежа… – Ленат неохотно кивнул, подтверждая сказанное. – В таком случае твоя когорта – темная лошадка, в то время как тунгры за последние месяцы побывали уже в двух крупных сражениях. Мы знаем, что они выдержат натиск первой волны, а вот как поведут себя твои люди – большой вопрос. Думаю, надо даже нарочно перемешать твоих легионеров с моими тунграми. Пусть опытные бойцы присмотрят за желторотыми, когда на тех обрушится то, чего они в жизни еще не испытывали. Из остальных можно сформировать резерв. В конце концов, ни один грамотный командир не выставляет напоказ все сразу, так ведь?