Три грани мизерикорда - Анна Волошина

А дальше я улетел с Волги и вот тут, на Ариэле, вполне недурно прижился. Иногда выполняю поручения Кертиса, чаще просто работаю сам на себя. В определённых кругах человек известный, а неопределённые мною и не интересуются. И слово, данное дяде Жаку, я сдержал. И дальше держать буду, мне без разницы, выжил он после захвата Волги или нет. Анри Жак Марат теперь доктор медицины Фартанского университетского сообщества. Учебник написал, да и парочку других работ специалисты весьма и весьма ценят. Как-то так, красавица. А мужика твоего мы в порядок приведём, не вопрос. Не понял?! А, вот, значит, как. Ладно, это дело не моё.

Допила? Пошли, покажу свое хозяйство. Тебе понравится, обещаю. В сущности, всем нравится, но ты, как коллега, сможешь правильно оценить. И ничего я не прикалываюсь, с чего ты взяла? Какие гуси, какие свиньи! Кто себе шунт поставил в двадцать восемь лет, да ещё на тяжёлой планете? Это ж надо было додуматься! Хорошо хоть сама профессор Дементьева работала. Слышал, а как же. Такие имена, знаешь ли, в нашем курятнике на слуху.

Но всё-таки риск был страшенный, уж я-то в этом разбираюсь. Да и потом тоже. Ты ж, небось, за год и не спала толком. Ночью теорию накачивала, днем практику проходила… и после всего этого, после закатского диплома бортврача ты мне не коллега? Пороть тебя некому!

Ближе к вечеру следующего дня настроение у прибывших с Триангла было так себе. Учинённый Десницей разнос продолжался уже минут десять, а то и пятнадцать. Анатолю досталось меньше всех: то ли как новичку в команде, с которого и спрос невелик, то ли как самому старшему. Второе место в иерархии командного гнева занимал Платина. Хуже всего пришлось Агате.

Дмитрий не повышал голоса. Не использовал в ее адрес нецензурных выражений. Не допускал глумливых интонаций, от которых физиономия Барта покрылась пятнами злого румянца. Майор был безукоризненно, изысканно, оскорбительно вежлив. Лишая, таким образом, Анатоля повода внести изменения в геометрию лица, свежеотстроенного спецами по биоаутентификации из клиники Хадсона. Изменения напрашивались, но повода не было. В отличие от причины.

– Так, всё. Пустой это разговор, вам что-то объяснять – занятие бестолковое, только время зря уйдёт. Завтра я лечу на Землю и попробую что-то отрихтовать, хотя… что тут отрихтуешь? Удружили, нечего сказать. Ладно, это я всё порешаю, а вы сидите здесь тише мыши. Ясно?

– Ясно, – отозвался Барт, который уже несколько минут молчал, нацепив на лицо нарочито бесстрастное выражение. – Ты мне только одно скажи, командир: ты на чем лететь-то собрался? Прямых рейсов до Земли отсюда нету, придется кучу пересадок делать. А даже если бы и были. У тебя, на секундочку, документов нет не то что надёжных – вообще никаких.

– Зато у меня есть яхта, – пожал плечами майор.

– Яхта твоя на Закате осталась, я на ней туда полетел, чтобы новый корабль купить.

Анатоль, которому было доподлинно известно, что яхта пребывает в одном из трюмов «Ежа», мысленно приподнял брови, но промолчал. Пилот удивил его, и удивил сильно. Бесхитростный, честный до полной прямолинейности, сейчас Барт врал и не краснел.

Трейси, однако, понимал его прекрасно. Крикливый (несмотря на подчеркнуто тихий голос), самоуверенный резонёр, точно знающий, что все вокруг дерьмо и только он один весь в белом… нет, не этот человек в порту Рейвен-Сити хвалил лингвистические способности адвоката.

Он покосился на Агату и с удовольствием отметил, что слова Барта не вызвали никакой видимой реакции. Как, впрочем, и воспитательный демарш майора Десницы. Что-то подсказывало Анатолю, что внутри доктор Ставрина кипит, но внешне это не проявлялось никак.

– На Закате? – процедил Дмитрий, кривя губы в крайне неприятной усмешке. – Ну-ну. Ладно, тогда завтра с утреца отправимся все вместе на Закат. А пока извольте не путаться у меня под ногами… вольные стрелки, мать вашу!

Шаги майора простучали по лестнице, ведущей на второй этаж, пушкой грохнула дверь одной из гостевых спален, и на некоторое время в гостиной установилась полнейшая тишина. Нарушила ее Агата: пробормотав сквозь зубы что-то не слишком разборчивое, но весьма эмоциональное, она метнулась в сторону их с Анатолем комнаты. Трейси подорвался было за ней, но на полпути был перехвачен пилотом.

– Не лезь, Толь, – негромко посоветовал Платина, не грубо, но крепко придерживая адвоката за плечо. – Я сестрёнку знаю, только хуже сделаешь. Не лезь. Спорим, через десять минут она вернётся и будет в порядке? Относительном, конечно, но на бесптичье и воробей – соловей. Чик, значит, и чирик.

Как в воду глядел. Десять минут даже не успели закончиться, а девушка уже присоединилась к мрачно помалкивающим мужчинам. Вместо парадно-выходного наряда, надетого по случаю возвращения командира в тварный мир, на ней были те самые кожаные штаны и безрукавка, купленные в первые часы пребывания на Манки.

С растрепанных волос капало, и Агата проложила большое пушистое полотенце между мокрыми прядями и мехом, которым был оторочен вырез безрукавки. Одним из признаков того, что, с точки зрения Анатоля, она полностью освоилась в этом доме, служили босые ноги. На Манки она выходила в общую комнату исключительно в обуви.

– Красота, – хмуро пробормотала Агата, с размаху бросаясь в кресло. – Просто красота. Я думала, что готова, оказалось – нет. А что будет дальше?

– Да ничего особенного, – голос неслышно подошедшего Анри Жака лучился напускным легкомыслием. – Я, признаться, надеялся, что удастся обойтись без коррекции, в Империи любят принимать радикальные решения по пустякам, но… сочувствую, коллега: ваш командир – очень тяжёлый человек. Ты, кстати, заметила?

Агата поморщилась и с силой потерла виски.

– Заметила – что? Что Дима и сам-то своим поведением не шибко доволен и хамит больше от растерянности и ощущения раздвоенности? Это трудно не заметить, знаешь ли…

– Всё-то я забываю, что ты эмпатка, – картинно вздохнул врач. – Ладно, я пойду вниз, кое-что подготовлю. А ты не сочти за труд, закажи ужин. Я бы вам показал тут пару уютных местечек, только майора оставлять одного не рекомендуется, а выводить в люди и подавно… в общем, на твоё усмотрение, договорились? Свистни, как привезут.

Когда посреди ночи в доме загремели выстрелы, первой к двери занимаемой Дмитрием спальни подоспела Агата. Впрочем, могла и не успевать. Анатоль резким, отнюдь не ласковым, движением отшвырнул ее в объятия подбежавшего Платины и влетел в комнату. Останки разбитой бутылки влажно чавкнули под босой ступней, ногу пронзила острая боль – но пистолет уже был вырван из рук Десницы, а сам Дима согнулся в кресле, упираясь лбом в колени. Ничего другого вывернутая за спину и до предела задранная вверх рука не предполагала.

– Майор! – укоризненно произнес Трейси, не обращая внимания на хриплые ругательства. – Вы напугали мою женщину. Прекратите валять дурака, это недостойно офицера!

– Эта су… – начал было Десница, но продолжить не смог: выломанная под совершенно диким углом конечность поднялась ещё выше, хотя казалось – выше уже некуда.