Отравленный исток - Елена Сергеевна Счастная

ступни. Отголосили петухи. Со стороны деревни доносились звуки обычной жизни. Даже после лихого празднества Верхняя Мелинка уже проснулась, зашевелилась в суете каждодневных забот. И правда, не самое лучшее время, чтобы творить таинство Раскрытия. Да и отдохнуть от пережитого совсем не будет лишним.

Потому Млада не стала затевать спор о том, в чём сама ничего не смыслила. Уж любой землепашец в Богах ведает больше неё да обращается к ним чаще.

Ведане распоряжение Богши тоже, видно, пришлось по нраву. Она тут же расслабилась и вновь обратила взор к раненой ладони. Хорошо бы травы какие приложить да перевязать получше. Рука зажить не успеет, а завтра снова полосовать.

Старейшины с волхвом тоже согласились. Затушили костры, собрали факелы да и отправились в деревню, тихо между собой переговариваясь. Вот только домашним вряд ли расскажут, что тут сегодня приключилось. Не для их ушей это.

Когда показалась впереди изба Богши, Млада едва удержалась, чтобы не сорваться на бег: так Хальвдана увидеть хотелось. Ну, точно девчонка — самой от себя смешно. Только Ведана её за локоть придержала, когда заметила, что она ускорила шаг.

— Нет его там. К соседям отправили на другой конец веси.

— Чего это на другой? — Млада высвободилась. — Что я, прокажённая какая?

— Не нужно тебе пока с ним быть, — спокойно возразила сестра. — Отдохни лучше да поспи сегодня хорошо. Сама теперь знаешь, как тяжело во время обряда приходится.

И посмотрела так, будто сразу на много лет повзрослела. И увиделись в её чертах давно позабытые материнские. Сложись их жизнь по-другому, Ведана, верно, стала бы хорошей женой и матерью. Обрела бы с летами мудрость рода. Но всё случилось, как случилось. Судьба разодрала их обеих в лохмотья: одну кинула на путь убийств, а другую — в объятия убийцы. Теперь попробуй собери всё сызнова.

— Может, мне с ним гораздо лучше и было бы, — больше из упрямства буркнула Млада.

Ведана вдруг улыбнулась.

— Вот уж не думала я… — и прыснула в кулак.

— Что?

— Казалось, вы с воеводой лаяться до старости будете. А ничего, подружились.

Млада и сама невольно улыбнулась. Скажи кто осенью, что так случится, она рассмеялась бы ему в лицо, а то и тумака отвесила бы, чтоб думал в другой раз, что говорить. А теперь и представить не могла, что может быть по-другому. Хоть и дня не прошло. Верно, весна так голову дурит-морочит. Но хорошо!

Поправляя порванную на плече рубаху, Млада вошла в избу. Стыдно вдруг стало за испорченный подарок Ружи. Но хозяйка лишь посмотрела на них с сестрой и облегчённо улыбнулась.

— Девочки мои! Вернулись! — и бросилась к ним, будто к родным, обняла обеих. — Как Богша-то прибежал, сказал, что Млада в Забвение попала, мне чуть дурно не сделалось!

Из соседней клети вышел Рогл, подбежал было, но замер, не решаясь коснуться. Не знал, как и остальные, что будет, когда она пройдёт через Раскрытие. Смогут ли они вообще рядом находиться. Но ничего особого не случилось, и вельдчонок, передумав, видно, обниматься, просто погладил Младу по плечу.

— Я рад, что всё закончилось хорошо.

— Ещё не закончилось, — громогласно заявил вошедший следом Богша. — И ты завтра пойдёшь мне помогать.

***

Ночной отдых не очень-то удался. Млада почти до самого утра проворочалась на лавке. То вспоминалось Забвение и Корибут, который до жути походил на Кирилла. То думалось, что лучше бы ей не давал спать Хальвдан, чем маяться вот так, бестолково рассматривая темноту клети. Но она всё же уснула, и когда во дворе проорал петух, едва заставила себя встать.

А вот Богша, оказывается, уже давно поднялся и снова собрал всё, что нужно для обряда. Да ещё и Рогла с Веданой разбудил. Только Младе позволили отдохнуть чуть дольше.

В этот раз путь до капища показался тягостным, хоть и идти недалеко. Не ждала Млада сегодня ничего хорошего, лишь бы вовсе в Забвении не застрять. Хоть и утро погожее, и солнце обещает греть еще жарче, чем вчера, а не радует это сердца. Тоскливо и тревожно.

Как и накануне, пришли старейшины. Подозрительно приглядываясь к Роглу, который и вовсе выглядел потерянным — так оглоушила его просьба Богши — они встали каждый у своего истукана. Замерли в ожидании, сделавшись дюже на них похожими.

Сызнова завёл волхв обращения к Богам, начав со Сварожича. Повёл Младу за собой посолонь, а вельдчонок позади — Ведану — повторяя все слова в точности. Встали они друг напротив друга у идола Велеса, что нынче выглядел ещё задумчивей, и заговорили вместе, славя древнего мудреца и испрашивая его милости.

И Млада уже не заметила, как вновь резанул ладонь обрядовый нож Богши, как ринулась кровь, щедрым ручьём стекая в жертвенный мису. Смешалась она с кровью Веданы, которая бледнела на глазах, словно из неё выжимали последнее.

Окропился камень, и полыхнули знаки на изваянии Велеса пуще прежнего. От песни старейшин вело голову, а огонь, что лентами оплетал Младу вместе с сестрой, слепил глаза и жёг, но не зло, как земля Забвения, а ласково, будто и не пламенем был вовсе.

Ведана смотрела неотрывно, словно ничего вокруг себя больше не видела и не слышала. А Млада всё ждала, что вот-вот стеснит плеть дыхание и снова начнёт поглощать её Забвение — тогда только на сестру и надеяться. От этой мысли стало чуть легче.

Рядом стоял Богша, ощущался не человеком, а средоточием воли Велеса, его светом, который отгонит любую тьму. И странно, но Рогл за правым плечом Веданы виделся им же, но спутанным и пленённым чёрными цепями Корибута. Хотелось бы разрушить их, освободить вельдчонка, но силы на это пока не было. Она ворочалась внутри проснувшимся зверем, потягивалась вальяжно и чуть лениво, пробовала когти — и тело содрогалось от её дыхания.

Вдруг сестра протянула оплетённую огненными потоками руку и сделала шаг навстречу. Млада невольно отступила. Что она удумала? Но пальцы сестры всё равно вошли в плечо, будто в воду, не встречая никакой преграды — лишь слегка промялась кожа под ними. Потемнело в голове от боли, словно вонзились в плоть со всего размаху пять кинжалов одновременно. Млада невольно схватила Ведану за запястье в желании остановить её. Но та и не шелохнулась, лишь глубже погрузила руку, ища что-то, только ей ведомое. Подкатила к горлу тошнота, воздух застрял в нём, будто камнем обратился. Ведана сжала кулак, замерла и в следующий миг рванула его на себя.

Млада заорала так, как не орала никогда в жизни — да и не ведала,