Найди меня среди шторма - Кира Мон

Мы молча продолжаем сидеть: Сюзанна и я на кровати, а Лив у себя дома в гостиной, и ни одна из нас больше ничего не говорит, пока не заканчивается последняя глупейшая игра, пока не определяется пара победителей и Джош их не поздравляет.

– И несколько заключительных слов, – мило улыбается он, поворачиваясь к камере. – Лучше не привыкайте к моему сегодняшнему поведению – я проиграл спор.

Все смеются. Разумеется. Вот оно что. Джошуа Хейс проспорил, это, конечно же, объясняет отсутствие подколок и ироничных намеков.

Возможно, где-то там смеется и программный директор.

– Я заключил пари, что подберу идеального мужчину для кое-кого. – Теперь он отворачивается от камеры и обращается к зрителям. – Ну, кто создан для этого лучше меня? – Снова смех. Сюзанна нащупывает мою ладонь. – К сожалению, идеального мужчины не нашлось. Вероятно, такого вообще не существует.

Смех становится громче. Причем все это совершенно не забавно, но этого никто не замечет, никто, кроме меня. Из глаз Джоша пропадает улыбка, и его ухмылка тоже тает, когда он вновь оборачивается на камеру.

– Тем не менее для этого человека у меня осталось последнее предложение. Пусть мужчину, о котором идет речь, можно назвать каким угодно, но не идеальным.

На этот раз звучат лишь отдельные смешки. Публика кажется по большей части выбитой из колеи, никому не удается сообразить, что тут на самом деле творится. Еще пару секунд Джош смотрит прямо на меня, в смысле, смотрит прямо в камеру, конечно, а я изо всех сил вцепляюсь в руку Сюзанны. Затем он кланяется и улыбается, первая язвительная ухмылка за этот вечер, и вот этот момент уже пролетел, и камера переключается на аплодирующий зрительный зал.

– О боже, – слышу я вздох Лив, пока мы так и продолжаем пялиться в телевизор, словно может произойти еще что-нибудь, словно будут еще какие-нибудь титры в конце, где Джош заявит: «Я пошутил».

А потом у меня вибрирует телефон. Сюзанна наклоняется так же быстро, как я хватаю мобильник.

Хотя Сюзанна считает, что мне стоит позвонить Джошу, чтобы выяснить, почему он передумал, или чтобы как минимум узнать точное время его приезда, я не делаю ни того, ни другого.

Не потому, что мне хочется, чтобы Джош помучился – я все равно не представляю, чтобы с ним случилось подобное, – а потому что в результате я нахожусь в таком шоке, что откровенно не понимаю, как вообще ко всему этому относиться.

– Айрин, ты несколько недель была в трауре, с чего теперь вдруг не уверена? – По меньшей мере для Лив все предельно очевидно. – Он сделал свой выбор, и выбрал он тебя. Разве ты не этого хотела?

Перекладываю смартфон от правого уха к левому и опускаюсь на кровать. После завтрака я вернулась обратно к себе в комнату.

– Нет. Нет, я этого хотела. Но ему понадобилось три недели, чтобы принять это решение. И за все это время он не написал мне ни строчки. Не позвонил. Никоим образом не дал о себе знать.

– Наверняка его сразу же проглотили текущие дела. Вряд ли все три недели он сидел в номере отеля и сверлил взглядом стену.

Да, может и так, но день длинный. А ночи еще длиннее. И в те ночи я проживала вечности, пялясь на телефон. И я бы, в свою очередь, никогда не заставила Джоша болтаться в неизвестности, не выяснив до конца отношения.

– Почему именно сейчас? И почему через эту дурацкую программу?

– Спроси у него.

– Спрошу.

– Где ты собираешься с ним встретиться? На берегу? Где вам не будут мешать?

– Нет. То есть да, мешать нам не должны, но подойдут и «Морские ветры».

– Ну да, тебе же там никогда и никто не мешает!

– В моей комнате – нет.

– Вау, как романтично.

Я едва сдерживаю смех.

– Лив, я не в состоянии сразу же кричать от радости, ты не понимаешь? Больше трех недель назад у него была возможность. Или в любой день после. Но так… почему-то я не могу этого принять. Мне не нравится вся эта показуха, игра на публику.

– Послушай, Айрин, ты мне не рассказала, что случилось с Джошем в прошлом. Но если оно было таким… травмирующим, то тогда, должно быть, требуется больше времени, чтобы прояснить для себя, хочешь ли, несмотря ни на что, попытаться.

Знаю, подруга думает о своем парне, и ее последняя фраза продолжает эхом отдаваться у меня в голове, после того как я кладу трубку. Допустим, что она права. И все равно… если Джошу понадобились недели, чтобы принять решение о нас, то насколько уверен он может быть? И насколько важен ему мир шоу-бизнеса, если он использует свою передачу, чтобы передать мне слова, которые точно так же мог сказать по телефону? Я бы предпочла не обсуждать проблемы в отношениях на виду у миллионной аудитории. Чем дольше я об этом размышляю, тем сильнее в моих глазах это смахивает на позерство. Не исключено, что он и вовсе не приедет. Передумает или вообще говорил не всерьез. Внимание он к себе в любом случае привлек до такой степени, что некоторые газеты уже строят догадки о его вчерашнем поведении.

С каждым часом я нервничаю все сильнее, и ничто из списка дел, которые надо выполнить, не помогает мне отвлечься. А меньше всего помогает Сюзанна, у которой с раннего вечера буквально на лице написано, что она думает: «Я же тебе говорила. Если бы ты ему позвонила, то не оглядывалась бы на дверь при любом шорохе».

На самом деле я не планировала переодеваться или как-то прихорашиваться, но ближе к пяти все-таки решаю хотя бы быстро вымыть голову в раковине. Даже при условии, что я просто скажу Джошу, что у меня нет желания участвовать в его играх, ну как минимум можно сделать это с чистыми волосами.

Сюзанна расплывается в ухмылке, когда я с тюрбаном из полотенца прихожу к ней на кухню. Прежде чем сушиться феном, я хочу забрать свой мобильник, который до этого оставила внизу.

– Надеюсь, он не позвонит именно сейчас.

– Если вообще позвонит.

– Конечно позвонит. Кстати, у тебя пятно на футболке.

– Ну и что? Мне без разницы.

– Вот как? И зачем тогда ты вымыла голову?

– Потому что…

Раздается звонок в дверь.

Мы с Сюзанной одновременно замираем.

В следующий момент я срываю с головы полотенце и встряхиваю еще влажные волосы, параллельно выискивая пятно.

– Мне открыть дверь? – спрашивает Сюзанна.

– Подожди! Где пятно?

– Да нет там никакого пятна, это была шутка.

Я бросаю в нее полотенцем, а она со смехом уворачивается.

– Так мне открыть? Если будешь долго думать, он, наверно, уедет обратно.