Медаль за убийство - Фрэнсис Броуди

– У нее громадные амбиции. Когда она станет уважаемой личностью в британских театральных кругах, то и не подумает входить в конфликт с законом. С ее талантами…

– С ее талантами следующей жертвой станет Банк Англии. Я ничуть не сомневаюсь, что именно она испортила молодую Люси Уолфендейл. Неужели вы думаете, что Люси додумалась бы до требования выкупа, если бы…

Так все и продолжалось. Вскоре телега с сеном свернула на боковой проселок. Перед нами расстилалась свободная дорога вплоть до Харевуда[76]. Темно-красное солнце дрожало над горизонтом, грозя исчезнуть из мира.

– Мистер Сайкс, давайте сделаем по-моему. Возвратим похищенные вещи и потом решим. Я не верю, что Мэриэл душила его за горло. Думаю, она в самом деле хотела выкупить одну вещь и заложить другую. Давайте узнаем правду у мистера Муни. Действительно ли она применяла насилие? Он упомянул это в разговоре с вами, но не со мной. Я уверена, вы сможете вытянуть у него правду.

Я подумала, что это будет неплохой ход. Надо дать мистеру Сайксу где-то развернуться.

– Применяла она насилие или нет? Вы имеете в виду…

– Расследование в Харрогейте я беру на себя. Там я уже кое-чего добилась.

Сайкс резко затормозил, чтобы дать возможность пожилому священнику перейти дорогу, на которой тот внезапно появился. Размышляя о завтрашней проповеди и сборе паствы, святой отец не глядя пересек дорогу. Все это произошло довольно близко от притормозившего автомобиля. Я почувствовала, как у меня часто забилось сердце. Я подумала о бедном Дилане Эштоне, лежащем сейчас бледным и израненным в больнице.

– Действуйте, – произнес Сайкс со вполне отчетливой горечью. – Рулите вы. И вы вполне отчетливо дали понять, что вы мой босс.

– Не глупите!

Он вышел из машины и зашагал по шоссе. Идиот. Меня так и подмывало газануть мимо него, предоставив ему добираться до дома пешком. Пока Сайкс не проделал метров сто, я следила за ним. До самой последней черточки он выглядел полицейским, обходящим свой участок. Я нажала акселератор и поравнялась с ним.

– Садитесь.

Сайкс занял место в автомобиле. Убедившись, что машина набрала такую скорость, при которой он не выпрыгнет, я попросила:

– Мистер Сайкс, будьте добры не вести себя как школьник младших классов.

– Я веду себя как полицейский офицер, который знает закон.

– Теперь вы уже не офицер полиции.

– Да, мое положение изменилось, но законы остались прежними. Будь я офицером полиции или нет, но закон есть закон.

Черная лошадь на обочине дороги подняла голову над забором и с интересом посмотрела на нас.

– Дважды за последние тридцать секунд вы употребили слово «полиция». Почему мне кажется, что вы продолжаете какую-то старую битву?

Мои слова попали точно в цель. Сайкс замолчал. Я не знала всех подробностей его ухода из полиции, но слышала, что там дело пошло на принцип, а он оказался слишком неуживчивым с начальством. Так что ничего нового этим вечером не произошло.

После довольно долгого молчания он сообщил:

– Я сел обратно в автомобиль потому, что мне не захотелось брести пешком до самого Лидса. Но отнюдь не потому, что я согласился с вашим образом мысли.

– И очень хорошо. Вы остались при своем мнении.

Порой я знала совершенно точно, что Сайкс – идеальный партнер для меня. Но временами он становился упертым до невозможности. Я восхищалась его стремлением к справедливости. Однако его одержимость идеей возмездия мне было трудно принять. Самым же плохим было то, что я сознавала – он прав, и я чересчур снисходительна по отношению к Мэриэл Джеймисон. С другой стороны, женщинам непросто самостоятельно утвердиться в этом мире. И кто я такая, чтобы заставлять Мэриэл снова ползать на коленях?

Понимая, что мистер Сайкс не в состоянии оценить и разделить эту точку зрения, я решила сохранить ее лишь для себя.

Когда мы были минутах в пяти езды до его дома, он заметил:

– Ваша подруга вряд ли будет терпеливо ждать ареста. Она, скорее всего, уже сбежала.

Разумеется, он был прав.

– Прекратите звать ее моей подругой. И Мэриэл никуда не сбежит. Она надеется на блестящую карьеру в театре. Я сказала ей, что, если она уедет из Харрогейта, я буду знать, где ее найти.

– Это дает мне наглость думать, что она может выйти сухой из воды.

Я чувствовала себя слишком усталой, чтобы спорить с ним.

Было почти девять часов вечера, когда мы добрались до Вудхауса[77]. Солнце давно уже опустилось за горизонт, но небольшая компания девочек все еще играла на улице, прыгая через веревочку при свете уличного фонаря.

Я остановила автомобиль около дома Сайкса.

– Сейчас слишком поздно заезжать к мистеру Муни. Я позвоню ему, когда доберусь домой, а эти побрякушки запру в своем сейфе. Назначу встречу с ним на завтра.

– Очень хорошо. Вы известите меня?

– Да. Пошлю вам сообщение.

Бедный Сайкс. Он так хотел эту работу. Ему нравилось работать на меня, и нравилась свобода, которая была ему предоставлена. Единственной ложкой дегтя являлась я сама. Эта поездка домой привела к тому, что дальше наши дороги должны были разойтись, а ведь день еще не закончился.

Одна из девочек, стоявшая несколько в стороне и ждавшая своей очереди попрыгать через веревочку, подбежала к нашей машине с криком: «Папа!»

Сайкс выбрался из автомобиля.

– Это Ирэн. Поздоровайся с миссис Шеклтон, Ирэн.

Ирэн неожиданно засмущалась. Я знала, что ей двенадцать лет, но ее курчавые светло-русые волосы и лучистые глаза делали ее младше. Как будто для того, чтобы отвлечь мое внимание от своей внешности, она сказала:

– Наш Томас что-то приготовил для вас, миссис. – И с этими словами убежала в дом.

Сайкс задержался на краю тротуара.

– Томас мой старший. Ему тринадцать лет, и во время нашей поездки в Робин-Гуд-Бей он в первый раз увидел море. Он связывает это с вами – с моей работой на вас.

Из его дома вышел подросток, неся в руках сверток. Как подросток он еще не оформился и, казалось, весь состоял из одних локтей и коленей. Сайкс гордо произнес:

– Мебельщик в Робин-Гуд-Бей почувствовал симпатию к нему. Томас еще тогда задумал сделать что-то для вас.

В окнах окружающих домов появились любопытные рожицы. С полудюжины других детей, кое-кто уже в ночных рубашках или пижамах, вышли из своих домов, в восхищении глядя на наш автомобиль. Томас приблизился к нам и протянул мне сверток в плотной коричневой бумаге, аккуратно перевязанный шпагатом.