Человек в черном - Уилки Коллинз

двух леди-англичанок, которых я знаю уже много лет. Они могут за неделю приготовить для приема мистрис Эйрикорт и ее дочери вместительную и хорошенькую квартиру в нижнем этаже дома, доставшегося мадам Вилльрэ в наследство от одного из ее предков.

Все сложности заключались в денежном вопросе: месье Вилльрэ, получающий пенсию, стеснялся назначить плату за квартиру, а я настолько несведущ, что не мог помочь ему. Кончилось тем, что мы обратились к агенту по найму квартир в Сен-Жермене. Цена, назначенная им, показалась мне вполне справедливой, но она превосходила средства мистрис Эйрикорт. Я уже так давно знаю семейство Вилльрэ, что мог, не рискуя обидеть их, предложить им тайное соглашение, позволявшее мне уплатить часть суммы. Таким образом, это затруднение было устранено.

Мы направились в большой сад за домом, и здесь я еще раз выказал свою хитрость.

В одном прелестном тенистом уголке я увидел необходимую принадлежность французского сада – «павильон» – прехорошенький домик, – в три комнаты, точно игрушка. Было заключено еще условие о найме этого домика мною. Мадам Вилльрэ улыбнулась.

– Могу поспорить, – сказала она, применив все свое знание английского языка, – одна из этих дам очаровательно молода.

Добрая старушка и не подозревает, как безнадежна история моей любви. Я должен видеть Стеллу хоть изредка – больше я ничего не требую и ни на что не надеюсь. Никогда еще я так не чувствовал свое одиночество.

Третья выписка

Лондон, 1 марта

Стелла и мать ее сегодня отправились в Сен-Жермен, не позволив мне сопровождать их.

Мистрис Эйрикорт настойчиво требует соблюдать правила приличий. Если бы это было единственным препятствием на моем пути, я бы устранил его, последовав за ними во Францию.

Какое может быть неприличие в том, что я буду видеть Стеллу как ее брат и друг – особенно если я не буду жить в одном доме с нею и она будет находиться под постоянной охраной матери или мадам Вилльрэ?

Нет! Меня удержала от поездки в Сен-Жермен сама Стелла.

– Я часто буду писать вам, – сказала она, – но прошу вас, ради меня, не следовать за нами во Францию.

Ее взгляд и тон заставили меня повиноваться. Как ни глуп я, но после происшедшего между мною и ее матерью, мне кажется, я могу догадаться, что она хотела сказать.

– Мы никогда более не увидимся? – спросил я.

– Неужели вы считаете меня черствой и неблагодарной? – ответила она. – Неужели вы сомневаетесь, что я буду рада, более чем рада видеть вас, когда…

Она отвернулась и не сказала больше ни слова.

Пора было проститься. Мать ее следила за нами, мы пожали друг другу руки – тем и ограничились.

Матильда – горничная мистрис Эйрикорт – пошла вниз отпирать мне дверь. Вероятно, вид у меня был расстроенный, так же как и душа. Добрая девушка старалась успокоить меня.

– Не тревожьтесь о них, сэр, – сказала она, – я привыкла к путешествиям и буду заботиться о них.

На нее можно положиться, она верная и преданная женщина. На прощание я сделал ей небольшой подарок и просил писать мне время от времени.

Многим это покажется недостойным с моей стороны поступком. Я могу сказать только, что это получилось у меня само собой. Я не знатная особа, и, если вижу, что человек хорошо относится ко мне, я не спрашиваю: выше он или ниже меня, богаче или беднее. По-моему, мы равны, если нас соединяют одинаковые симпатии. Матильда была достаточно знакома со всем случившимся, чтобы предвидеть, что в письмах Стеллы ко мне будет известная сдержанность.

– Не сомневайтесь во мне, сэр, я буду вам писать чистую правду, – шепнула она мне.

Я поверил ей. Когда на сердце грустно, дружба женщины всегда может утешить меня. Будь это леди или ее горничная женщина, она одинаково драгоценна для меня.

Каус, 2 марта

Я договорился с агентом, что найму у него яхту.

Я должен найти себе дело и уехать куда-нибудь. О возвращении в Бопарк не может быть и речи. Люди, у которых на душе спокойно, могут находить удовольствие в обществе соседей. Но я несчастный человек и постоянно волнуюсь. Образцовые отцы семейств станут разговаривать со мной о политике, образцовые матери предоставят мне случай сочетаться браком с их дочерьми – вот что мне предложит общество, если я вернусь в Девоншир. Нет, я лучше поеду на Средиземное море и возьму с собой единственного друга, обществом которого не тягощусь, – свою собаку.

Судно найдено – красивая шхуна в триста тонн, только что вернувшаяся из плавания на Мадейру. Шкипер и экипаж пробудут на берегу всего несколько дней. Тем временем ревизор осмотрит корабль и груз будет отвезен на берег.

3 марта

Я написал Стелле письмо и приложил к нему список адресов, по которым письма могут попасть ко мне, другой список я отправил к своей союзнице, горничной. Из Гибралтара мы отправимся в Неаполь, оттуда в Чивиту-Веккию, Ливорно, Геную и Марсель. Из каждого этого места я легко смогу добраться до Сен-Жермена.

7 марта

В море. Половина шестого вечером. Мы проехали мимо Эддистонского маяка, ветер был попутный. Мы идем десять узлов в час.

Четвертая выписка

Неаполь, 10 мая

Прекрасные надежды в начале путешествия не исполнились. Из-за противного ветра, бурь и остановки в Кадиксе по случаю ремонта мы только сегодня прибыли в Неаполь. Яхта оказалась превосходной и выдержала все испытания. Я не видел лучшего и более изящного судна.

Мы добрались слишком поздно, почтамт был уже закрыт. Завтра утром пошлю на берег за письмами. Следующий мой рейс будет зависеть от известий, которые я получу из Сен-Жермена. Если мне придется остаться здесь на более продолжительный срок, то я дам своему экипажу отпуск, который он вполне заслужил во время своего пребывания в Чивита-Веккии. Рим мне никогда не надоедает, но я не любил и не полюблю Неаполь.

11 мая

Мои планы совершенно изменились. Я раздосадован и сердит, чем дальше я уеду от Франции, тем приятнее мне будет.

Я получил письма от Стеллы и от горничной. Оба письма сообщают мне, что ребенок родился и это мальчик. Неужели они думают, что я интересуюсь этим мальчиком? Пока он в пеленках, он будет моим худшим врагом.

Письмо Стеллы довольно приветливо. Но ни одним словом она не приглашает меня и даже не намекает на возможность приглашения в Сен-Жермен. О матери она упоминает мимоходом, только извещая, что мистрис Эйрикорт здорова и наслаждается удовольствиями в Париже. Три четверти письма посвящены ребенку.

Когда я писал ей, я подписался