Я рисую ангелов - Анна Викторовна Томенчук

названивать с требованием сделать что-то быстрее. Этого не терпит никто, а айтишники – в особенности.

Говард зарулил в столовую, взял две чашки кофе и поднялся на этаж, где располагались IT-отдел и архив. Ему чудом удалось не расплескать горячий напиток, когда в открывшийся лифт хлынул поток. Говард закусил губу, думая о том, что он чувствует себя маленьким мальчиком на границе потрясающего открытия. Он как ученый, у которого внезапно отобрали все измерительные приборы. Есть гипотеза и есть чутье, что он прав, но нет ни грамма доказательств. Он понимал, что следствие приняло мысль, что Александр Мирдол и Эдола Мирдол – брат и сестра – убийцы, которые издевались над городом уже десять лет, скорее от недостатка данных, чем от того, что эта гипотеза верна. Девушка, которая вешает детей, – история из детективных романов в мягких обложках, которые продают по доллару на вокзалах, а не реально живая версия в серьезном деле. Связь Штерна и его учеников с Рафаэлем очевидна благодаря картине. А если маньяк просто увидел это полотно на какой-то из выставок? Выставлялось ли оно? Но даже если Рафаэль действительно ученик Штерна, есть ли гарантия, что это Мирдол?

Месяц назад Грин откинул мысль, что убийца – это Мерт или Мун. У Муна не было конкретного алиби, но его психологический портрет не соответствовал тому, что делал Рафаэль. А у Мерта, у которого, очевидно, снова поехала крыша и были все шансы убивать, оказалось железное алиби. 3 апреля он был на работе во время убийства, и это смогла подтвердить целая дюжина не связанных друг с другом людей.

– Мне кофе несешь?

Говард вздрогнул от неожиданности и чуть не уронил оба стаканчика. Перед ним стояла Мира. Если бы ему задали вопрос, помнит ли он о том, что она спала с ним сегодня в постели, он бы не смог ответить. Не помнил. Голова кипела от напряжения и чувства ответственности за то, что Рафаэль может убить в любой момент. Он просто готовится. Снова готовится, Говард был уверен в этом!

– Прости, надо было взять третий, не думал, что встречу тебя здесь.

– Ну понятно, все для его величества Артура Тресса. Кофе ему не повредит. Он уже два часа спит на диване в архиве.

– И как его не прогнали?

– Майкл добрая душа.

Майкл Сид, единоличный правитель архива после ареста Катарины Куге в прошлом году, не отличался добротой. Но Мира ладила со всеми в этом огромном здании.

– Пойду разбужу.

– Ага. Только осторожнее. Будет обидно, если тебя случайно убьет взбешенный криминалист. Я еще не все успела попробовать.

Она рассмеялась и повернулась, чтобы уйти. Говард развел руками, удерживая в них стаканчики с кофе.

– Ты придешь сегодня вечером?

Мира обернулась.

– Я приду.

Логан кивнул и отправился к архиву. По меньшей мере Тресс на месте, а разбудить его – дело десятое. Конечно, никто в здравом уме не стал бы подходить к Артуру в такой момент, но выхода не было. Грин зверствовал (а это означает только то, что Старсгард сдирал с него шкуру), нужно найти ответ на заданный вопрос. Говард пинком открыл дверь и прошел в мрачное помещение архива. Здесь стояли бесконечные компьютерные столы, с противоположной от входа стороны находилась огромная дверь, за которой скрывался бумажный архив. У нее стоял стол Майкла, которого сейчас в помещении не было. Тресс дрых на диване, положив руки под голову и забросив ноги на подлокотник. Молодой полицейский остановился, против воли рассматривая его лицо, которое во сне приняло незнакомое, почти величественное выражение. Четко высеченные черты, высокий лоб, тонкие губы, обычно насмешливо выгнутые, сейчас легко улыбались. Он будто помолодел и одновременно выпал из времени. Говард отвернулся, поставил кофе на стол и подошел к офицеру. Коснулся его плеча. Артур открыл глаза и нахмурился.

– Какого черта ты тут делаешь?

– Я принес тебе кофе.

Артур опустил ноги на пол, сел и протер глаза. Потом протянул руку. Говард подал ему стакан с кофе и сам с удовольствием пригубил напиток. Рядом с Трессом ему было спокойно, несмотря на взбалмошный характер коллеги. Конечно, работу в полиции Логан представлял себе не совсем так, но пока не разочаровался. Даже бумажная волокита и бюрократия не портили настроение. И гнев Грина казался чем-то вполне допустимым и естественным.

– Зачем ты меня разбудил?

– Грин велел немедленно получить данные по Мирдолу. Я думаю, что у тебя лучше получится договориться с Оуеном.

Оуен работал в IT-отделе и принципиально не общался со стажерами после дела Инквизитора. С ним можно было договориться только через Артура, с которым айтишник подружился. Сейчас Оуен находился на другом конце планеты, но Тресс умудрился уговорить его помочь расследованию. Неофициально.

Тресс сделал несколько глотков, возвращаясь в реальный мир. Он провел рукой по волосам, приводя их в порядок, помял щеку, сжал лоб. Говард следил за ним молча, ожидая, пока он примет какое-то решение или пошлет все на хрен и лично скажет Грину, что нужно еще время. Но вместо этого криминалист подошел к ближайшему столу с компьютером, включил его и сел в кресло. Поставил кофе на стол и потянулся.

– Умеешь ты достать, Логан.

– Что ты рассчитываешь найти в этом компьютере?

Тресс не ответил. Он активировал нужную программу и вытащил данные, которые удалось собрать по Мирдолу. У них не было ни одной фотографии. Только записи из детского дома, с границ государств, из академии, выписки с мест, где он жил. Конечно, хорошее фото дало бы немногое, но его можно было бы показать по телевидению, разместить в газетах и призвать на помощь общественность, как всегда делало следствие в подобные моменты.

– Ты не хочешь написать Оуену? – спросил Логан, снова привлекая к себе внимание коллеги.

– Если он не пишет, значит, нечего сказать, – отрубил Артур, включая почтовую программу. – Но я, конечно, проверю. Грин озверел и мешает людям работать?

Говард присел на край соседнего стола и улыбнулся.

– На него давит шеф, на шефа давят администрация и пресса. У нас параллельно два дела, а следствие не дает никакой версии. Завтра пресс-конференция, и мы должны выдать что-то серьезное. А серьезного у нас нет. Конечно, мы можем заявить на весь мир, что убийца – Мирдол, но если это не так? И, что хуже, если это так, он узнает себя и затаится? Тогда мы его никогда не поймаем.

– Он снова убьет и обязательно ошибется.

– Не хочется за свою нерасторопность расплачиваться жизнью детей.

Стажер промолчал. Как бы следствие ни нуждалось в дополнительной информации, каждая ее