Клуб 12 стульев - Коллектив авторов

у нас все будет хорошо…

Виктор Алексеевич смотрел в потолок и думал. «Конечно, — думал он, — если выгребу, надо съезжаться. Зарегистрируемся…»

Андрей Кучаев

Чайный сервиз

Мне подарили на день рождения чайный сервиз. Красивый сервиз на шесть персон. Шесть чашек, сливочник, сахарница, чайник для заварки и ситечко. Утром я протер его чистым льняным полотенцем и приготовился поставить в сервант, потеснив Сервантеса.

«Интересно, а придется мне когда-нибудь воспользоваться этим?» — подумал я, и рука с чашкой застыла в воздухе. Потом чашка вернулась на стол. Живу я один. Мне за тридцать. Я холост. Пить из сервизной чашки одному считаю глупым занятием. Есть стакан с подстаканником.

Вот если бы я тогда поговорил с Тосей из отдела главного механика… Вот тогда бы. может быть, могло бы… Вот она сидела бы здесь, а я здесь…

— Послушай, голубушка, налей мне, пожалуйста, чаю.

— Тебе покрепче? Со сливками?

— Разумеется. Тебе ведь пора уже знать мои привычки.

— Извини, милый. Вот.

— Спасибо…

Белоснежная скатерть, белоснежный сахар, янтарно-белые сливки, и все это в багряных пятнах алого, как кровь, сервиза… Но — четыре чашки пустуют… Вот если бы я поговорил с Тосей еще тогда, когда меня только назначили замом… Тогда бы могло бы, может быть, бы… Мы бы назвали его Васей, Василием.

— Папа, можно я возьму конфету?

— А ты спроси у мамы.

— Мама разрешила.

— Тогда нельзя. Потому что ты уже съел одну, а от сладкого можно заболеть диабетом.

В сахарнице лежат золотые, как жареные, коричневые конфеты. Алые бока сервиза красят скатерть в цвета зари… Да, но три чашки все еще пустые — непорядок. Вот если бы я поговорил с Тосей еще тогда, когда только поступил на завод… Тогда бы, может быть, было бы. Была бы… Ее бы мы назвали Асей. Анастасией.

— Папа, чего Васька щиплется!

— Василий, ты мальчик и ты старше, как тебе не стыдно?!

— А чего она мне язык показывает? Ik посмотри, какой у нее язык — синий!

— Ну-ка, ну-ка! Разве можно есть столько варенья из черники, Анастасия?!

Черничное варенье наполняет вазочку, купленную сверх сервиза, — в сервизе она, конечно, не предусмотрена! А денег стоит немалых! И две чашки стоят пустыми, зияя вызолоченными воронками, в которые стекает красный червонный свет. В передней раздается звонок. Тося встает.

— Это, наверное, приехали папа с мамой из деревни. Поздравить тебя с днем рождения. Надо встретить…

— Конечно, конечно. Только, с твоего позволения, я уберу сервиз — ведь они не привыкли пить из тонких чашек там у себя в деревне.

Я отношу, сервиз в кухню, мою его, протираю льняным полотенцем и убираю в сервант.

Я не женился на Тоське — ведь ее родители правда из деревни, а все остальное — фантазия. Пустые мечты.

Лев Лайнер

Рядактор

Директор издательства и типографии «Вешние воды» Петр Фомич Кузьмин открыл папку «Документы поступающих на работу» и углубился в чтение:

«Заивление

Прашу пренять миня на работу в должност рядактора.

Я. Непрушин»

Петр Фомич заморгал глазами и вознегодовал:

— Черт знает что!

Он хотел было уже вызвать начальника отдела кадров и дать ему нагоняй, однако какая-то неведомая сила заставила его прочесть второй документ:

«Автобяографея.

Миня радила мама Непрушина Клавдяя Сименовна. 31 марда в 1959 гаду.

Она у миня не толко мама, но исчо и трудиться в качестве замши начальника глафка по делам издаттелств.

Имеиться у минья и папа Н. Е. Непрушин. Он дирректар большого бумаго-делательнова камбината, каторый обеспечает все типографии горота.

Воще у нас уся симья трудовая. Сестра Б. Непрушина — секратар местного секретаря Союса писателей а брат А. Непрушин — фин инспектор ОБХССЕ и чьяста устраи-ваит ривизии в предприятиях и на учриждениях.

Школу и ВУС я окончил харашо. К томужа пребрел разряд по карратетизму.

Я. Непрушин».

Петр Фомич еще раз перечитал автобиографию, положил сверху нее заявление и написал на нем резолюцию: «Считаю невозможным принять Я. Непрушина на должность редактора».

Затем он перечитал автобиографию еще раз и добавил: «Зачислить на должность корректора».

Михаил Мишин

Цари природы

Из цикла «Люди с понятием»

От белых медведей пошли к обезьянам. Гамадрилом Брикетов остался недоволен.

— Ну ты дурак, — сказал он гамадрилу. — Коль, гляди, дурак какой!

— Ага, — отозвался Супонин, переходя к клетке с шимпанзе. — Гляди-ка, шимпанзе!

— Ну, дур-рак! — сказал Брикетов шимпанзе.

— Коль, гляди, дурак, а! У-У-У-yyy! Рожи корчит!

Брикетов показал шимпанзе язык.

— Кончай ему язык показывать. — сказал Супонин. — Может, это твой прапрапрадедушка какой-нибудь.

— Да ладно, — сказал Брикетов, но язык перестал показывать.

— Лучше вон кинь ему чего-нибудь, — сказал Супонин.

— Ничего не кидать! — возникла рядом строгая тетка в синем халате. Видать, она работала тут, в зоопарке. — Дома жене кидай! Дома-то небось не кидаешь жене-то?

— Нет, — признался Брикетов. — У меня жены нету.

— Да ладно, маманя, не кинем, мы лучше к макакам пойдем, — сказал Супонин. — Где тут макаки эти?

Невероятно быстрые и юркие макаки раскачивались на жердях, успевая при этом верещать, скалиться и таращить глаза.

— Дуры краснозадые, — осудил макак Брикетов. — О распрыгалась, а? Ну ты, дурак, как прыгаешь? Вот я тебе сейчас прыгну! Дай ему конфету, Коль!

— Я сам съел, — сказал Супонин.

— Это ничего, — сказал Брикетов. — Это мы сейчас.

Он подобрал конфетную бумажку, завернул в нее камешек и бросил в клетку.

Обезьянка схватила бумажку, молниеносно развернула, бросила камешек на пол клетки и метнулась к потолку.

— Не жрет! — удивился Брикетов. — Не жрет! Вот дура, а?

— Зажрались тут, — сказал Супонин. — И чего их тут держат? Только жрут да рожи корчат. Я б лучше их в цирк всех отдал.

— В цирке своих навалом, — сказал Брикетов.