Новые приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России. Дело «Медного всадника» - Коллектив авторов

папахена код в компе — дата моего рождения, только в обратном порядке. Так вот, у дяди Эда была онкология. Перед смертью он составил завещание — и все свое движимое и недвижимое завещал Регине. Теперь она решает, сколько выделять дочери на содержание, сколько на обучение. А пару дней назад Пэгги рассказывала тусне, что ее папахен не скончался от рака, а кто-то ему помог. Кто, она не сказала, но намекнула. Умер-то дядя Эд через пару дней после оформления завещания. Да и завещание какое-то странное. Так что не удивлюсь, если Регина ему и вправду «помогла».

— Очень интересно, — пробормотал Холмс. — Значит, у Пэгги были сложные отношения с матерью?

— Не то чтобы сложные, скорее, Регина стеснялась Пэгги. Вы Регину видели? Кошелка сорокалетняя, но выглядит отпадно. Кажется, она в молодости балериной была. Наверное, думала, что и дочка в нее пойдет, но Пэгги в папика пошла. Не сказать что страшненькая, но и красавицей разве что слепой назовет. Пэгги тоже из-за этого комплексовала. Как-то я сказала, что у нее нет ничего от матери. Она тогда ехидненько так заявила, мол, слава богу, что не унаследовала и ее болячки.

— У Регины Липской проблемы со здоровьем?

— Я не знаю, какие там у нее проблемы, но видела, как однажды ее от аллергического шока откачивали. Регина даже татушку набивала без обезболивающего. На всякий случай.

— У Регины есть татуировка?

— Ага, — хохотнула Дина. — Она ее назло дяде Эду сделала. Мы с Пэгги несколько лет назад хотели татушки набить. А моему папахену кто-то стукнул. Что тут началось. Трагедия в стиле «принцессы не какают». Как можем мы, порядочные девушки, даже думать об этом. Регина сначала нас защищала, а потом пошла и набила себе какую-то фиговину. Дядя Эд тогда ее на месяц без бабок оставил.

Попрощавшись, Ватсон сдал девушку ожидавшим у двери охранникам и вернулся в зал. Холмс задумчиво рассматривал аватарку в Фейсбуке. Женщина на фотографии стояла лицом к морю, скрестив за спиной тонкие кисти рук. В лучах наполовину утонувшего за горизонтом солнца просвечивали сквозь тонкую ткань платья длинные стройные ноги.

— Действительно красивая женщина, — пробормотал Холмс, закрывая страничку.

В секционном зале морга на столе лежал труп девушки. Если бы не дырка в районе солнечного сплетения с запекшейся кровью по краям, ее можно было бы назвать идеальной красавицей. Длинные ноги, упругая грудь, очаровательный восточный разрез глаз, роскошные черные волосы. Надев латексные перчатки, Холмс склонился над трупом.

— Нестыковка, — пробормотал он, разглядывая руки девушки. — Обратите внимание на маникюр. Гелиевый лак отрос, и отросшая лунка закрашена другим лаком. Педикюр отсутствует.

— И что из этого следует? — удивленно уставился врач на ногти девушки. — Познакомитесь с ее мамашей и поймете, что деньгами в этой семье и не пахнет.

— Согласен, — утвердительно кивнул Холмс, изучая лежавшие на тумбочке вещи. — Дешевое нижнее белье. При этом костюмчик, в котором она появилась на вечеринке, тянет на пару среднестатистических зарплат. Да и вообще, как могла девушка из малообеспеченной семьи попасть на день рождения дочери Мелехова?

Не дожидаясь ответа, Холмс сделал несколько фотографий и зашагал к выходу.

Молоденькая медсестра не спеша подвешивала на штатив пластиковый пакетик с лекарством. Уже вся больница была в курсе, что к Татьяне Паламарь, матери убитой девушки, пришел сам Шерлок Холмс. Медсестра битый час что-то поправляла, устанавливала и явно не спешила покидать палату.

Татьяна лежала на спине, вперив взгляд в потолок. Маленькие светло-зеленые глаза, картофелеобразный нос, почти бесцветные губы… Ничего общего с красавицей-дочкой.

— Моя Наташенька всю жизнь была такая везучая, — наконец прошептала женщина, вытирая скатывающиеся к вискам слезы. — С самого рождения. Сама-то я из маленького городка. Когда на педагогический в питерский университет поступила, мама чуть с ума не сошла от радости. Потом работать пошла в школу. В физрука влюбилась, забеременела. На том любовь и закончилась. А я решила рожать. В роддоме Наташеньку первый раз принесли, я чуть в обморок не упала. Чернущая, глаза раскосые. Бросилась к главврачу, реву, кричу: «Не мой ребенок». Я белобрысая, Сашка, отец Наташи, тоже. Но доктор такой вежливый попался. Полчаса мне про какие-то иксы-игреки, про каких-то кроликов черно-белых рассказывал. Получалось, что у кого-то из нас в роду были предки с Востока. Своих-то я до седьмого колена знаю, а вот с Сашиной родней познакомиться не успела. Наверное, там были азиаты. — Женщина перевернулась на бок, и Холмсу показалось, что слезы стали скатываться еще быстрее. — В тот день, когда нас с Наташей выписывали, клиника юбилей отмечала и разыгрывали призы. Вот нам с Наташей главный приз и достался. Мы тогда на эти деньги квартиру купили.

— Ничего себе приз, — изумленно хмыкнул Ватсон. — И многие такие призы получили?

— Понятия не имею, — пожала плечами Татьяна. — Когда мне на выходе бумажку с номером вручили, я ее в книжку засунула и забыла. А через пару недель пришла представительница клиники. Что-то рассказывала про выигрыш, просила билет показать. А я, честно говоря, такая уставшая была, что не сразу поняла, о чем она. Еле вспомнила, куда этот билет засунула. Девушка настойчивая оказалась, уговорила меня поехать с ней в банк. Она сама что-то там решала, куда-то бегала. Я только бумажки подписала, и мне выдали книжку с вкладом. Домой приехала, как увидела, какая там сумма, бросилась в банк, думала, ошибка. Но там подтвердили, что все точно. С полгода я даже трогать эти деньги боялась, все ждала, что придут и скажут вернуть. Но потом начались конфликты с квартирной хозяйкой. В общем, плюнула на страхи и купила себе небольшую квартирку. Но и это еще не всё. Лет через десять, заходим мы с Наташей в супермаркет, который у нас на первом этаже, а там считают миллионного покупателя. Наташа оказалась миллионной. Нам карточку подарили на бесплатное обслуживание. Да что старое вспоминать. Главный выигрыш к нам недавно прилетел. Голос у Наташи чудесный, да только у меня времени не было заниматься ею. В июне позвонили, сказали, что кто-то из руководства консерватории услышал, как она поет, и пригласили на прослушивание. Представляете, взяли. Без экзаменов.

Голос женщины слабел, глаза постепенно закрывались, и наконец по палате понеслось сонное сопение.

— Ей бы денек полежать здесь под присмотром, — прошептала медсестра, поправляя капельницу. — Только мы оформить не можем, страхового полиса нет. Пациентка сказала, что полис лежит дома, в серванте, вместе с документами. Может, вы съездите, привезете?

— Скажите, пожалуйста, юная леди, — проигнорировав вопрос, обратился Холмс к девушке, — история с выигрышем может быть реальной?

— Что вы, — засмеялась «юная леди». — Чтобы