Папина содержанка - Дарья Десса

вопрос, хотя понимаю, что спрашивать бесполезно. Мы оба едва не стали жертвами киллера, который, если бы не военная подготовка Максим, а также её желание покурить ранним утром, прикончил бы обоих тепленькими прямо в постельках. От этой мысли мне становится совсем тоскливо, я дрожу теперь всем телом, хотя пару минут назад обливался потом.

– Давай так. Поехали ко мне домой… Хотя нет, нельзя. Нас там могут ждать, – говорит Максим и досадливо шепчет нечто совсем нецензурное. – Куда же нам податься? К тебе домой тоже не вариант.

– К моему отцу? – предлагаю я. – У него же своя служба безопасности, охрана. То есть, я хотел сказать, к твоему отцу.

– Да, верно, – говорит Максим. – Значит, посмотрим теперь, куда мы забрались. Пока я ищу, прислушивайся и смотри по сторонам. – Она достает смартфон и, включив геолокацию, проверяет наше местоположение. Затем включает навигатор, после говорит. – Всё, нам туда, – и показывает рукой направление.

Стараясь не шуметь, то есть не наступать на сухие ветки, которые громко трещат в лесной тишине, шагаем в указанном направлении. Через пару километров выходим к дороге и идем по ней. Потом Максим удается остановить попутку. Водитель, мужчина лет шестидесяти, и, судя по рукам в земле, заядлый садовод, радушно приглашает нас в салон своей вазовской «семёрки». Он довозит нас до окраины Москвы, получает свои 50 евро и, осчастливленный, уезжает.

Мы спешим в метро, а ещё через час (пришлось и пешком немало потопать) оказываемся у дверей офисного здания холдинга «Лайна». Охранники снова беспрепятственно пропускают нас, хотя у обоих весьма странный вид: потные, грязные, с ободранными лицами и руками, мы выглядим так, словно дрались только что, а после помирились и вместе решили навестить своего папашу.

Поднимаемся на нужный этаж, вваливаемся в приемную. Секретарь отца (всё никак не перестану её так величать), Маргарита Петровна, смотрит на нас с удивлением, хотя старается его не показывать. Она вообще мастер маскировать свои чувства. Работа такая – ничему не удивляться, ни на что эмоционально не реагировать. Ну, что твоя британская королева!

– Доброе утро. Отец у себя? – спрашивает Максим, устало усаживаясь на стул. Я располагаюсь рядом.

– Здравствуйте, – говорит Маргарите Петровна. – Минуточку, я доложу.

Она снимает трубку, нажимает кнопку, соединяется с отцом. Сообщает ему о нашем внезапном появлении. Потом говорит нам:

– Проходите, Кирилл Андреевич вас ожидает.

Мы поднимаемся и идем в отцовский кабинет. Едва оказываемся внутри, у того расширяются глаза. Смотрит на нас и строго вопрошает:

– Вы что, подрались?!

– Нет, – устало отвечает Максим. Она без разрешения отодвигает стул и усаживается за длинный стол, приставленный к письменному столу отца, образуя большую букву Т. Я снова оказываюсь рядом. Кладу руки на полированную столешницу, подпираю одной голову. Так сидят студенты на занятиях, утомленные долгой нудной лекцией. И мне здесь тоже говорить не о чем. Я со вчерашнего дня в этом месте чужой человек.

– Тогда расскажите мне, что случилось? – Кирилл Андреевич выходит из-за стола, усаживается напротив нас. Он весь внимание, переводит удивленный взгляд с меня на Максим и обратно.

– Нас хотели убить, – говорит мажор.

– Максим, Александр! – жестко говорит отец. – Если вы пришли сюда позабавиться, то я вам такого удовольствия не доставлю.

– Это правда, – подтверждаю я слова мажорки. – Мы не шутим. В нас действительно утром стреляли.

Глава 56

– Значит, так, молодые люди, – встает из-за стола Кирилл Андреевич. – Или вы прямо сейчас прекращаете нести эту чушь, и мы разговариваем серьёзно. Или я попрошу вас пойти отсюда куда подальше и не мешать мне работать. Я не намерен, – его голос звенит и громок, – выслушивать весь этот бред!

– Это не бред! – внезапно вскакивает Максим. Её лицо полно злости, и движение так решительно, что стул отлетает назад и опрокидывается. – Да ты посмотри на нас! Мы что, по-твоему, специально так измазались и рожи себе с руками расцарапали, чтобы впечатление произвести?!

Главу холдинга эти слова несколько осаживают. Он хмурится, вновь занимает место за столом. То же делает Максим. Снова сидим и смотрим друг на друга.

– Кто в вас стрелял? – спрашивает Кирилл Андреевич.

– Он не представился, – отвечает Максим. – Фамилию я как-то забыла у него спросить. Неудобно было во время бега, – ёрничает она. Когда так себя ведет, мне рядом даже спокойнее становится.

– Предположения есть? – интересуется отец. Все-таки, как ни крути, но формально, по документам, он до сих пор в таком статусе. Буду называть, как раньше. Мне привычнее, чем по имени и отчеству.

– Ни малейших.

– Может, вы в Японии каким-то образом… задели честь семьи Мацунага?

– Не было такого. Вели себя предельно корректно и тактично, сообразно твоим наставлениям, – отвечает Максим.

– Ничего не понимаю, – говорит отец. – Подождите-ка, а где вы ночевали?

– В загородном доме моего отчима, – сообщает мажорка.

– Вы туда поехали сразу после… отсюда?

– Да.

– Никуда больше не заезжали?

– Нет.

– Ты забыла про Лизу, – шепчу Максим.

– Да, точно, – говорит она. – Я отвозила Сашу к Лизе, потом мы поехали в загородный дом.

– К Лизе? Зачем? – вопрошает родитель.

– Думал у неё переночевать, – отвечаю я.

– Почему домой не поехал? Твоя мать мне телефон оборвала, искала тебя всю ночь, а я только руками разводил. Пришлось свою службу безопасности напрячь. Больницы, морги, полицейские участки обзванивали, – говорит отец, и в его голосе строгость родителя по отношению к взбалмошному сыну. Только простите, Кирилл Андреевич, вы мне со вчерашнего дня… нет никто.

– Не захотел, потому не поехал, – отвечаю дерзко, давая понять, что нотации от чужого «дяди» выслушивать на намерен.

Кирилл Андреевич молча проглатывает этот выпад.

– А Лиза?

– Послала меня куда подальше, узнав, что я больше не являюсь наследником богатого папеньки, – теперь моя очередь пришла ёрничать. Правда, получается гораздо хуже, чем у Максим. В этом она профи, а я так… дебютант.

– Что за чушь ты несёшь, Саша?! – злится Кирилл Андреевич, но тут же сдерживает гнев. – Хочешь, я сам с ней поговорю.

– О чем?

– Чтобы она не думала, будто ты… мне теперь никто.

– Разве я остался в