Лучи уходят за горизонт. 2001-2091 - Кирилл Фокин

— Возможно, — согласился Нам Туен. «Какая глупость!.. Специально выбрали этот день!»

Ким Кён повернулся к перешёптывающимся чиновникам и немедленно, не выходя из кабинета убитого генерала, отдал распоряжения. Его послушались: колонны начали маршировать, приближаясь к площади. Ким Кён переговорил с адъютантом генерала, который рассказал о его последних приказах.

Тело генерала так и осталось на диване, когда последний человек покинул его кабинет и закрыл за собой двери.

— Вы не идёте? — спросил, обернувшись к Нам Туену, Ким Кён.

— Нет, — ответил Нам Туен, — наверное, нет.

— Вы сообщите председателю Фаню?

— Да, я должен.

— Повремените, пожалуйста, — сказал Ким Кён. — Пока парад не закончится, я не хочу, чтобы об этом кто-то узнал. Вы понимаете?

— Можете на меня положиться, — кивнул Нам Туен. — Могу я присутствовать на Госсовете этим вечером?

— На Госсовете? Его должен был проводить дядя?

— Нет. Но, — Нам Туен развёл руками, — вы же собираетесь собрать Госсовет, чтобы как можно быстрее разобраться со всем этим?

— Да. Да, это нужно сделать.

— Позволите мне присутствовать?

— Безусловно, Туен, — закивал Ким Кён. — Я бы и сам попросил вас прийти.

— В таком случае, — поклонился Нам Туен, — я хотел бы увидеть вас сразу после парада, чтобы обсудить ряд вопросов… Как вы понимаете, Пекин должен узнать одним из первых.

— Спасибо, господин Нам, — опять кивнул Ким Кён. — Не знаю, как я выстою этот парад…

— Представьте, что вы — это он, — Нам Туен указал рукой на закрытые двери кабинета. Ким Кён поклонился и ушёл, окружённый налетевшими на него коршунами.

«Клацайте своими клювами сколько хотите, — ухмыльнулся Нам Туен, — но он мой. Он уже давно мой, целиком и полностью».

Нам Туен вышел в коридор и подошёл к окну. Возле него, любуясь на толпу, похожую на трепещущее серо-красное море, стоял Тао Гофэн.

— Почему ты сегодня не в красном? — спросил он. — Хоть бы значок приколол на лацкан.

— Простите, — ответил Тао, — если меня из-за этого депортируют, я буду только рад.

— Не надейся.

— С праздником.

— И тебя, — улыбнулся Нам Туен. — Когда Ким Кён закончит махать рукой бронетехнике, приведи его, пожалуйста, ко мне.

— Хотите провести Госсовет здесь?

— Все они и так здесь, — пожал плечами Нам Туен, — зачем что-то придумывать?

— Согласен.

— Уже доложил министру?

В этот момент они услышали шум: он нарастал и мгновенно взорвался, и через окно они увидели, как вспенилась толпа, когда над ней промчались три реактивных истребителя, исполосовав багровыми цветами флага серое небо.

— Как только Ким Кёну позвонили, — ответил Тао.

— Пойдём-ка, — позвал Нам Туен Тао Гофэна. Они вернулись к кабинету генерала Кима, где адъютант командовал выносом тела. Генерал Ким лежал на носилках, умиротворённо сложив руки на груди. Его глаза закрыли, а очки теребил в руках адъютант.

— Я буду здесь, — сказал Нам Туен Тао. — Пусть никто не заходит ко мне. Как только освободится Кён — сразу тащи его ко мне, без промедления.

— Понял вас, — ответил Тао Гофэн. — Хотите поработать за генеральским столом?

— Об этом министру рассказывать не нужно, — улыбнулся Нам Туен и, похлопав по плечу шокированного секретаря генерала, зашёл к кабинет и плотно затворил за собой двери. Некоторое время постоял, осматриваясь в этом неудобном маленьком помещении, пестревшем портретами вождей на стенах и собранием их сочинений в шкафу.

Нам Туен сел за стол. Кресло, на его вкус, было жестковато, но спинка мягкая, а поскольку они с генералом были примерно одного роста, высота стола для Нам Туена была идеальной. Он положил локти на стол и осмотрел его. Помимо множества папок, лежавших в строгом порядке обложками вниз, на столе была стопка бумаги, бланки, ежедневник и подставка для ручек. Телефонов или компьютеров не было.

Нам Туен положил на зелёное сукно стола свой телефон и сверил часы. Тикавшие в тишине настенные старинные часы отставали на четыре минуты двадцать секунд. Неудивительно.

Нам Туен взял чистый бланк и одну из ручек, позолоченный «паркер» с тёмно-синими чернилами. Нам Туен расписал ручку на обратной стороне бланка, а затем написал:

Нам Туен выдохнул и откинулся на мягкую спинку кресла, положил удобно лежавший в руке «паркер» на листок ровно посередине. Часы всё ещё тикали, отставая на четыре минуты двадцать секунд. «Так он и умер, — подумал Нам Туен, — отставая во времени от остального мира на четыре минуты двадцать секунд».

Вдруг он спохватился, взял ручку и добавил последний штрих — внизу списка, написанного по-английски, поставил иероглиф «», означавший фамилию «Ким», и добавил: «Джэн Гак».

— Какая смелая программа реформ, генерал Ким! — воскликнул Нам Туен. — Вы не боитесь? Слишком резко, слишком быстро… Время — наш союзник, нужно всё продумать, а вы вот так сразу… Как смело! Как резко!

И залился истеричным хохотом, колотя рукой по столу.

Тем же вечером, сидя на неудобном раскладном стуле у стены в комнате, где проходило экстренное заседание Госсовета КНДР, поглядывая на широкую спину Ким Кёна и ловя на себе пристальные взгляды остальных участников совещания, Нам Туен скучал и даже несколько раз зевнул, аккуратно прикрывая рот рукой.

Когда выступал сам Ким Кён — медленно, внушительно, артикулируя каждое слово ровным, громким голосом, — Нам Туен встрепенулся и с интересом прислушался, чуть приподнявшись со своего места. Во-первых, он откровенно завидовал бархатному басу нового руководителя Северной Кореи; во-вторых, он всегда подозревал, что приятно слушать зачитываемый таким голосом текст, написанный им самим, совсем без изменений.