Крестовый поход - Робин Янг

Остальные молчали.

— Где он? — спросил Бейбарс.

— Здесь, недалеко, — ответил ассасин. — Когда я получу золото, то сразу прикажу его отпустить.

— Я не стану платить выкуп, пока не увижу своего атабека, — бросил Бейбарс.

Молодой ассасин не дрогнул.

— Тогда ты его вообще не увидишь. Если я через час не вернусь, мои братья убьют Назира.

Челюсть Бейбарса напряглась. Он помолчал, затем кивнул одному из гвардейцев, не отрывая глаз от ассасина:

— Призови сюда казначея.

Вскоре ассасин покинул зал с сумкой золота, а Бейбарс криком призвал к себе четырех гвардейцев:

— Следуйте за ним и не теряйте из виду. Он должен был вернуться через час, значит, его люди где-то рядом. Возьмите атабека Назира, если он с ними, затем убейте фидаинов и принесите назад мое золото.

Гвардейцы поклонились султану.

Затем Бейбарс повернулся к Калавуну:

— Эмир, я желаю, чтобы с этими бунтовщиками было покончено. Раз и навсегда. Пошли на Кадамус батальон сирийских воинов на помощь войску, которое там стоит. Пусть они возьмут эту мятежную крепость.

— Я исполню твою волю, мой повелитель, — пробормотал Калавун.

Он увидел, как в глазах султана вновь вспыхнул яростный огонь, угасший в последние месяцы. Хадир, видимо, тоже это заметил, поскольку сидел с торжествующим видом. Калавун мигом вспомнил все. И стремление прорицателя повернуть Бейбарса снова на дорогу войны против христиан, и его участие в набеге на Кабул, и то, что Хадир настаивал, чтобы к ассасинам послали именно Назира. Не исключено, что этот бывший шиит каким-то образом замешан в похищении камня. Калавун ощутил тревогу. Если у Назира есть доказательство, что Бейбарса хотели убить франки, то это очень скверно. С монголами султан пока воевать не будет. А его победоносное и отдохнувшее войско стоит в Дамаске. Откуда до Акры только три дня хода.

Порт, Акра 11 июня 1277 года от Р.Х.

Гарин бросил сумку на скамью на корме и уперся руками в борт. Посмотрел на зеленые волны. Солнце сзади покалывало шею своими иглами, хотя там все, что можно, уже было сожжено. Волосы тоже выгорели, стали серебристо-белыми. Матросы переговаривались громкими хриплыми голосами. Корабль с грузом сахара готовился отплыть во Францию. Гарину не терпелось выйти в море.

Три дня назад они вернулись в Акру, измотанные и ожесточенные. Вдобавок ко всему их не хотели пускать во дворец. За это время граф Роже изгнал из крепости всех людей Гуго, так что им позволили только собрать вещи. Бертран и остальные киприоты на следующий день отплыли на родину, а Гарин просидел весь вечер в портовой таверне, с грустью размышляя о своем невезении. Он остался с пустыми руками. Истратил кучу золотых монет, чтобы вырваться с киприотами из пустыни. При этом пришлось позаимствовать солидную часть денег короля Гуго, которые он дал для Эдуарда. Зря дал, ведь его трон все равно занял король Карл. Гарин без толку провел год, тратя деньги Эдуарда на коноплю, шлюх и свою бестолковую идею. А заставить раскошелиться Эврара так и не удалось. Гарин надеялся на то, что судовые матросы пристрастны к игре в кости и что сколько-нибудь денег удастся отыграть. Другой вариант был выброситься за борт прямо сейчас и избавить Эдуарда от лишних хлопот.

У Гарина ничего не осталось. И сам он был никто.

В голове вертелись слова дяди Жака, матери и Эдуарда. Он пытался их не слушать, зажмуривался, как будто это могло помочь, но они продолжали его мучить. Твердили, что он никчемный, ничтожный, глупый, нерадивый, позорит своего погибшего героя-отца и братьев и никогда не станет таким, как Уилл. При упоминании этого имени Гарин кривился, словно от удара. Боже, что ему мешало удалить эту колючку, которая впилась в него еще в детстве? Достаточно было позволить мечу Бертрана опуститься. И все бы закончилось быстро и спокойно. И не надо было бы винить себя. Он не понимал, почему крикнул. Для чего остановил руку Бертрана. Весь путь по пустыне Гарин снова и снова вспоминал этот момент, не понимая, зачем спас жизнь Уилла, когда так легко мог ее забрать. Он не испытывал к Уиллу ничего, кроме злобы, неприязни и зависти. Все, чем владел Уилл, должно было принадлежать ему, Гарину. Звание коммандора, место в «Анима Темпли», уважение и дружба товарищей, женщина, любившая его таким, какой он есть. Да, Элвин отдалась ему в тот день во дворце, но без любви. Он это знал. Иначе бы она не плакала так горько после всего. Но Гарин все же смог что-то взять у Уилла. Пусть на короткое время, но взять. Драгоценность, которую невозможно вернуть. Это служило единственным утешением, какое Гарин теперь находил в своих воспоминаниях.

Наконец якорные канаты вытащили, и матросы опустили в воду весла. Гарин с оцепенелой отрешенностью положил голову на руки. Судно медленно вышло из гавани в открытое море. Акра осталась позади.

Цитадель, Дамаск 11 июня 1277 года от Р.Х.

Шли минуты, часы. Бейбарс сидел в неподвижно-задумчивой позе. После ухода ассасина он отпустил эмиров и советников. В зале с ним остались лишь Калавун и Хадир. Калавуну он сказал остаться, а про Хадира просто забыл. Наконец, спустя три напряженных часа ожидания, раздался стук в дверь, и следом вошли четверо. Трое гвардейцев и четвертый, Назир, истощенный до последней степени, весь грязный, в ссадинах и кровоподтеках. Не похожий на человека, каким был прежде.

Калавун шагнул к Назиру. Бейбарс остановил его, вскинув руку.

— Дело сделано? — спросил он гвардейцев.

Воин вышел вперед, протягивая кожаную сумку с золотыми монетами, которую дали ассасину. Она была забрызгана кровью. Так же как и одежда гвардейцев. Один из них, кажется, был ранен.

— Мы их убили, мой повелитель. Но потеряли одного нашего.

Бейбарс кивнул, взвешивая в руках сумку, как бы подтверждая, что потеря того стоила. Затем бросил взгляд в сторону Назира:

— Ты получил то, зачем тебя посылали?

Назир устало кивнул, попытался заговорить, но из горла вырвались лишь сдавленные хрипы. Он слабо откашлялся и попробовал снова.

Бейбарс взял со стола кубок с крепким ароматным напитком, прошагал к Назиру и сунул кубок ему в руки:

— Пей.

Назир поднял кубок к потрескавшимся пожелтевшим губам. Затем вернул пустой Бейбарсу.

— Да, мой повелитель, я это получил.

— И кто же он? Кто нанял ассасинов меня убить?

— Франк, мой повелитель, как ты и говорил. Тамплиер по имени Уильям Кемпбелл.

Хадир победно вскочил на ноги.

— Ты его знаешь, мой повелитель! Знаешь!

Бейбарс недоуменно посмотрел на прорицателя.

— Это тот рыцарь, который привозил подписывать мирный договор! — Голос Хадира возвысился чуть не до визга. — Пять лет назад!

Бейбарс вспомнил руины Кесарии и трон, поставленный в центре разрушенного собора. Вспомнил молодого христианина, рыцаря-тамплиера, протянувшего ему свиток с мирным договором, подписанным Эдуардом Английским. Вспомнил, что рыцарь был темноволос и говорил по-арабски. Бейбарс вспомнил также, что рыцарь попросил позволить ему посетить Сафед.