Звезда Ада - Андрей Дашков

– Надо уходить, – обеспокоенно буркнул аббат, и Нокра стал седлать лошадей. Фрог начал метаться, словно его преследовал невидимый хищник. Но и без этого у Люгера вдруг появилось предчувствие сильнейшей опасности, хоть он и не знал, кто или что является ее источником.

– В чем дело? – резко спросила Арголида.

– Здесь нельзя больше оставаться, – прошипел Кравиус и показал в сторону замерзшей реки.

Над ней разливалось голубое свечение, но этот свет был холодным и каким-то мертвящим. В его лучах сверкало что-то похожее на грани ледяных кристаллов или до блеска отполированные клинки…

Фрог бросился в темноту. За ним без промедления отправились и всадники, преследуемые стеной надвигающегося холода.

Голубое свечение погасло внезапно, как будто за спинами всадников опустился непрозрачный занавес. Некоторое время они двигались в кромешной темноте, слыша только стук копыт, но потом Люгер поймал себя на том, что предательские звуки доносятся отовсюду. Окружавшее его пространство казалось огромным гулким лабиринтом, в закоулках которого притаились игриво настроенные призраки.

Стервятник спешился, потому что лошадь храпела, вздрагивала и шарахалась из стороны в сторону. Ему стоило немалого труда удержать ее. Затем он продолжал идти в прежнем направлении – если не обманывался и в этом. Может быть, он шел по кругу…

Иногда он слышал многократно отраженное эхо собственных шагов – непонятно откуда взявшееся на открытом месте, но тем не менее ясно различимое. Несколько раз до него доносились словно приглушенные расстоянием голоса Арголиды и Кравиуса. Однажды Люгер услышал отчаянный крик Нокры, зовущего графиню на помощь, хотя до того, как наступила темнота, евнух шел позади своей госпожи и держался за подпругу ее лошади. Стервятник будто заблудился в громадном зале со множеством зеркал, только зеркала отражали и искажали звуки вместо лучей света. В эти казавшиеся бесконечными минуты он больше всего боялся навсегда потерять Фрога и остаться без проводника.

Наконец впереди забрезжил слабый свет, и Люгер с облегчением различил силуэты своих спутников, в том числе и маленький четвероногий. Впрочем, вскоре обнаружилось, что исчезла одна из подсменных лошадей. Никто даже не понял, в какой момент это произошло…

Вокруг расстилалась гладкая, как стол, каменистая равнина, на которой кое-где торчали пики серых скал, отбрасывавших длиннейшие тени. Такие же тени, похожие на черные шевелящиеся пальцы, протянулись от всадников.

Вскоре они оказались на границе дня и сумерек. Слот увидел еще одно из здешних чудес. Пространство выглядело разделенным на части – освещенные невидимым источником и погруженные в полумрак. Завеса, мерцавшая между ними, терялась в бесконечности; странники без помех проникли сквозь нее и очутились на плато, покрытом толстым слоем мельчайшей пыли.

Рассеянный свет. Неподвижный воздух. Тяжелый, однообразно серый свод небес, в которых не было и намека на солнце. Светлая полоса, похожая на неизменно далекий горный хребет, тянулась вдоль горизонта… Отряд долго двигался, сохраняя прежнее направление, насколько это вообще возможно…

Люгера беспокоил Кравиус, которого в последнее время будто подменили. Толстяк вел себя очень тихо. Не иначе, затаился, выжидая чего-то. Но чего? Несколько суток они скитались по пустыне, беспомощные, как слепые котята, и от аббата было мало толку. Если не принимать в расчет нескольких туманных замечаний, как проводник он и гроша не стоил. С тем же успехом они могли сейчас находиться где-нибудь на луне.

Люгер удивлялся самому себе. Подобные мысли были простыми, но крайне необычными для людей его круга. Ему вдруг представилось, что никогда больше он не сможет вернуться в привычный мир, где по крайней мере можно быть уверенным в нескольких обязательных вещах: в том, что вслед за ночью наступает день, Полярная звезда указывает направление на север, а Фирдан находится в трех неделях пути от Элизенвара…

Постепенно они удалились от завесы, разделявшей тьму и свет, настолько, что исчез и этот зыбкий ориентир. Теперь пространство повсюду было равномерно серым. Совершенно случайно Люгер наткнулся на следы Фрога, которые трудно было спутать с какими-либо другими. Четкие отпечатки лап пролегли в глубокой пыли, выстраиваясь извилистой цепочкой, будто пес старательно избегал некоторых мест, на первый взгляд ничем не примечательных.

Достаточно долго всадники ехали по следам Фрога, поддавшись ложному чувству безопасности. Уже никто из них, за исключением, может быть, евнуха, не удивлялся странным явлениям, происходившим в этих безрадостных местах.

Часы, обнаружившиеся в объемистом багаже графини, замедлили свой ход настолько, что секундная стрелка смещалась на одно деление циферблата за десять-двенадцать ударов сердца. Люгеру казалось, что отряд движется кратчайшим путем между волнообразными зигзагами следов, оставленных Фрогом, но, оглядываясь, он видел, что отпечатки лошадиных копыт ложатся вдоль плавных дуг, в то время как следы пса пересекают их по прямой. Если это и была иллюзия, то дьявольски совершенная.

Линия горизонта постепенно поднималась все выше, так что вскоре небо превратилось в серый круг над краями глубокой воронки, наполненной сухой пылью и неподвижным воздухом. Но никто из всадников, оказавшихся на дне впадины, не ощутил ни спуска, ни последующего подъема.

Потом на равнине появились и другие следы, множество разнообразных следов, среди которых не было только человеческих. Часто цепочка отпечатков начиналась и обрывалась там, где лежала нетронутая пыль, – словно тот, кто их оставил, возникал из-под земли или опускался сверху и таким же способом исчезал. Только раз Люгер видел нечто подобное – после памятной встречи со Слепым Странником…

По-видимому, Кзарн привлекал к себе не одного Фрога. Следы могли быть совсем свежими, а может, последние «гости» появлялись тут несколько сотен лет назад – в этом пустынном мире мертвой неподвижности, казалось, не было особой разницы между мгновением и вечностью.

По мере приближения к Кзарну (Люгер уже почти не сомневался в этом), следов становилось все больше – и все труднее было находить среди них отпечатки лап Фрога. С часами графини по-прежнему творилось неладное. В конце концов стрелки остановились, хотя пружина была заведена и механизм как будто исправен. Болтовню аббата о замедлении времени Стервятник не принимал всерьез. Тем более что он не ощущал никаких изменений в себе самом.

Но вот всадники завидели впереди темное пятно и вскоре подъехали к колодцу. Он достигал нескольких десятков шагов в поперечнике, и Люгер с некоторой опаской приблизился к его краю. Этот край не был ни скругленным, ни осыпавшимся, как будто твердь пронзал прозрачный цилиндр.

Стены колодца оказались гладкими, бесцветными, мерцающими и уходили в невообразимую глубину, а там, в бездонной пропасти, сверкали звезды. Их было слишком много, гораздо больше, чем можно увидеть в самую темную ночь на земном небе, и расположение самых ярких светил ничем не напоминало Люгеру известных созвездий. Слабые звезды образовывали почти сплошной искрящийся фон.