Наследница Магдалины - Элизабет Чедвик (Англия)

«Бог есть любовь», — внушал себе Монвалан, стоя у алтаря рука об руку со сбывшейся мечтой его снов. Но даже сейчас он понимал, что давно потерял веру в царя небесного, которым лицемерные попы привыкли пугать простодушных прихожан.

Сославшись на то, что ему сегодня еще нужно причастить больного старика, отец Марк не стал принимать участия в свадебном пиршестве и спешно покинул дворец.

Свадьбу де Монвалана праздновали в узком кругу семьи графа Тулузского. Со стороны Брижит присутствовали приехавшие из Монсегюра Кретьен, Матье и Магда. Поздравить Рауля пришли верные ему рыцари. Многие из них появились в пиршественном зале в сопровождении своих молодых жен. От обилия ярких шелков и блеска драгоценностей рябило в глазах. У скромной целительницы, нежданно окунувшейся в этот водоворот праздной роскоши, невольно закружилась голова.

Брижит никак не могла привыкнуть к тому, что отныне она стала частью этой когда-то казавшейся ей сказочной жизни. Потупив взор, она положила ладонь на руку сидящего рядом Рауля. В поле ее зрения попал хрустальный кубок. В наполнявшем его искристом напитке дробилось пламя ярко пылавших свечей. Завороженная игрою света, Брижит вспомнила события тринадцатилетней давности и то, как совершенно случайно она оказалась на первой свадьбе Монвалана. Тогда ей так хотелось оказаться на месте его невесты, и вот теперь эта мечта сбылась. Но какой ценой. В последнее время Брижит все реже испытывала угрызения совести по поводу того, что похитила счастье Клер. Вера в жизненную силу окончательно убедила ее в том, что за собственное счастье надо бороться. С годами к ней пришло сознание того, что люди, поступающие наперекор судьбе, обречены. А в книге судьбы Клер изначально была начертана разлука с Раулем. Брижит знала об этом еще тогда, когда встретила Клер вместе с грудным Гильомом на катарском молитвенном собрании. Но, словно лекарь, скрывающий от больного страшную правду о недуге, она предпочла тогда об этом умолчать. Люди не должны знать своей неизбежной участи. Иначе вся их жизнь превратится в одно сплошное мучительное ожидание. Точно так же Брижит не собиралась открывать Раулю то, что уготовано им в будущем. Хотя ей уже было известно, где и как именно закончит каждый из них свой жизненный путь.

Тряхнув копною золотистых волос, Рауль с любовью посмотрел на новую супругу. Странно, но сегодня он даже не вспомнил о Клер. Более того, сколько ни старался, он не смог вспомнить ее лица. Только зеленые глаза сидящего напротив Гильома напоминали ему о том, что когда-то он жил с совершенно другой женщиной. Время — лучший лекарь. Оно заставляет забыть и прежнюю боль, и прежнюю радость. Все то, что когда-то являлось смыслом жизни, становится мелким и незначительным.

Сегодня все внимание рыцаря де Монвалана занимала только Брижит. На ней было темно-синее бархатное платье. Серебряный обруч удерживал покрывавший ее голову голубой шелковый плат. Тугая иссиня-черная коса свисала почти до бедра. Рауль представил себе ее распущенные, пропахшие ароматными травами волосы, и то, как они переливчатой волной омывают ее увенчанные темными сосками спелые наливные яблоки белых грудей. Порой ему казалось, что прижми он ее к себе крепче, тела их вспыхнут настоящим огнем.

Она рассмеялась. Ее тело отреагировало на взгляд Рауля, словно струна виолы, которой коснулся смычок менестреля. Сегодня от ее тридцатитрехлетнего мужа исходила какая-то особая физическая привлекательность. Помнится, много лет назад ее тело так жаждало оказаться на месте невесты этого человека в первую брачную ночь. Теперь же он будет всецело принадлежать только ей. От сознания того, что их кратким встречам и долгим расставаниям пришел конец и теперь каждую ночь и каждое утро они будут проводить в объятиях друг друга, у Брижит невольно перехватило дыхание. Любуясь гордой красотой возмужавшего со времени их первой встречи Рауля, чувствуя исходящий от него магнетизм, женщина видела, как пульсирует в нем все та же неистребимая сила жизни. Да ведь он совсем не изменился. Прочитав мысли любимого, она уже знала, что сегодня ночью их ожидает настоящий праздник любви и до самого утра им уже не суждено сомкнуть глаз.

За все время свадебного пира де Монвалан, принимавший поздравления и подарки, так и не притронулся к вину. Когда Рай настоятельно порекомендовал ему пропустить хотя бы чарку, отрицательно покачал головой. Понимающе хмыкнув, наследник графства Тулузского с удовольствием опустошил свой кубок. И вновь Рауль обратил свой взор на свою суженую, которую помнил и знал столько лет. В последний раз он видел ее в бедном крестьянском рубище у порога убогой хижины. Сегодня она сверкала белозубой улыбкой, а подол ее дорогого платья покрывало серебряное шитье, тускло поблескивавшее на фоне темно-синего бархата. Господи, как же ему захотелось пробежаться пальцами по черному шелку ее потрясающих волос. Брижит бросила ответный взгляд, и ее светло-серые, цвета хрусталя, глаза, так показалось в тот миг Монвалану, заглянули в самые потаенные глубины его души. Она опустила ресницы, продемонстрировав окружающим изящность полумесяцев век и совершенство чистого лба. Рауль был готов поклясться, что видит явственное сияние, исходящее от ее божественного лица. Потрясенный великолепием своей любимой, он только и смог, что еле слышно прошептать одно-единственное слово — Мадонна. От сознания того, что скоро он останется наедине с этой женщиной и они будут совершенно голые лежать в одной постели, в горле у Монвалана пересохло.

Тем временем Рай с любопытством наблюдал за дочерью госпожи Брижит, которую видел впервые. Теперь, когда она сидела напротив своего сводного брата, стало очевидно, что она тоже ребенок Рауля. И у девятилетней девчонки, и двенадцатилетнего пажа, готовящегося стать личным оруженосцем наследника графа, были абсолютно одинаковые, точь-в-точь такие же, как и у Монвалана, волосы. Многозначительно переглянувшись со старым Раймоном, его сын, как бы вскользь, заметил:

— Мне кажется, что рыцарь Рауль совершил правильный и благородный поступок.

— Разумеется, — ответил граф, отрываясь от кубка. — Все мы люди грешные. Да только рыцарь в любом деле должен поступать по-рыцарски и отвечать за свои деяния.

— Может, это и так, — сказал Рай, обводя залу задумчивым взглядом. — Но мне кажется, что де Монвалан просто очень хороший человек, и нам просто повезло, что он служит именно нам.

— Сын мой, — устало промолвил граф. — Я очень рад, что вы сдружились с господином Раулем. Точно так же я дружил с его покойным отцом Беренже. Только никогда не забывай, что ты его сюзерен, а он твой вассал. Надеюсь, он будет верен Тулузе и после моей смерти.

— Право, папа, сегодня же свадьба, — с укоризной заметил Рай. Основательно захмелевший граф, отодвинув кресло, встал из-за стола и направился к сидевшим в другом конце зала Кретьену и Матье.

— Ну что вы приуныли, господа катары. А, понимаю… Ваши обычаи земных радостей не приемлют. Ну что делать, жизнь, тем не менее, продолжается. Седобородые старцы, учтиво поклонившись Раймону, с невозмутимым безразличием взирали на окружавшую их роскошь. Правда, это нисколько не мешало им подкрепиться и даже выпить по кубку легкого вина. Матье, в отличие от Кретьена, даже позволил себе отведать жаркого.