Чудная деревня. Пятая часть. Тамбовский изгнанник - Татьяна Анатольевна Нурова

минутку из уважения заглянем, Герасим уже сказал, что помогать тебе будет, они ж теперь вроде как на твоей земле живут. — Не они хорошие, но для жизни с людьми не приспособлены, здесь вот счастье свое нашли, семья у них настоящая.

Дом Люськи и Герасима был совсем небольшим, но очень опрятным. Да и сама Люська уже выглянув в окно, радостно размахивала руками.

Секунда и она выскочила на крохотное нарядное крылечко, — добрый день, добро пожаловать к нам на чай, — затараторила она.

Никита растеряно потопал за Мефодием, который чувствовал себя явно как рыба в воде и рванул на приглашение прытко. Герасим их встретил за столом, накрытым в единственной большой комнате.

При виде гостей он неуклюже встал и неловко затоптался на месте явно не зная, что говорить и делать, выдавив натужно, — зовите меня Герасимом, я привык и больше он не произнес ни слова.

Никита с Мефодием присели за стол что бы не обидеть хозяев, видно было что Люське приятно видеть гостей. Она налив всем чай и подав домашнюю выпечку засыпала вопросами, что Никита будет делать теперь с ними, выгонит или ему нужно платить.

Никита поднял руки ладонями вперед, — Я никого гнать не буду и денег от вас мне не нужно, хочу познакомится и поговорить. — Есть у меня планы немного здесь изменить жизнь и дать вам возможность заработать и обосноваться легально и это не моя прихоть. — Участковому постоянно замечания делают что у него на участке проживает подозрительный люд, и он просил поговорить с вами, может кому помочь паспорт сделать.

Люська погрустнела, но гордо вздернув подбородок ответила, — есть у меня паспорт, но только пропишусь меня тут же кредиторы найдут, а там за эти годы такие проценты выросли что мне легче в лес уйти или в болото головой.

— Нет, речь не о об этом, он знает ваши проблемы и предложил мне другой вариант, оформить вас как временных работников, а в случае проверки я просто буду платить штраф о несвоевременном оформлении, — успокоил Никита. — Помощь мне нужна, но я буду платить и никого не буду заставлять насильно, вот и пришел познакомится да спросить для начала кому чем помочь и узнать также что, и вы умеете делать.

Высказав Никита стал пить чай поглядывая на реакцию хозяев, да и по сторонам. Комната в доме хоть и была единственной, но все в ней было расставлено с умом и уютно. За печью большая кровать, вся в кружевах и покрыта красивым лоскутным одеялом, у печи удобный шкаф с посудой и крупами и крохотный столик для готовки. Стол, за которым они сидели был большим и круглым, с нарядной скатертью, стулья хоть и разные и видно, что совсем старые, но починенные и свежеокрашенные. Чувствуется что есть хозяин в доме. Да и Люська хоть и болтушка, но тоже, и хозяйка замечательная и своего Герасима вон как обхаживает.

Герасим снова выдавил, — Ты много чего сделал для всех, и мы тебе поможем, но хотим жить, как и жили.

Никита не стал спорить, — хорошо, вы мне тоже нравитесь, и не беспокойтесь или если что будет просто приходите и спрашивайте.

Герасим кивнул что понял, а Люська жалобно выдохнула, гости явно уходили.

— У вас потрясающая выпечка, — произнес Никита, — спасибо, как дома побывал.

Люська покраснела от похвалы и быстро наложила сдобы в пакет с собой ему и Мефодию. Никита и не стал отказываться. Взял с поклоном, чем вогнал в краску хозяйку еще больше, и еще раз поблагодарив хозяйку, они вышли из дома.

— Приятная пара, — произнес Никита, — жаль, что они боятся людей.

Никите уже встречались подобные люди, и он всегда поражался почему судьба так с ними обходится. Приятные, работящие, не сказать, что глупые, скорее простодушные они не выживают в современном мире, не умеют врать, выворачиваться и часто попадают в долги к мошенникам.

— Дядька Мефодий, вы с ними еще поговорите чтоб не боялись, вас они знают, я не буду их дергать или еще что.

— А, зря, — неожиданно резко ответил старик, — они хорошие, но пора им выползать из своей скорлупы и наладить свою жизнь, но я поговорю не переживай.

Никита расслабился, Люська с Герасимом смягчили впечатления от сектантов и рассказе о Лильке, еще бы и остальные были бы хоть как-то адекватны, — загадал Никита.

Дальше был дом где жили трое мужчин, — дед Тихон уже в этом селе был старожилом, кто он и откуда никому не рассказывал и лет пять назад принял себе на постой мужика Славу с сыном тогда еще маленьким, а теперь уже подростком Костиком. Их дом тоже был довольно аккуратным и большим, строители им подремонтировали крышу и перебрали печь. Дед был старым и ходил уже плохо, Никиту и Мефодия встретил Слава, мужчина непонятного возраста. По нему было видно, что он городской, и хоть он научился многому, но здесь с сыном они выживали. В доме было чисто, но без уюта, все-таки им было тяжело без хозяйки, хотя Никита и обратил внимание что они все явно следят за собой. Одежка у всех хоть и заношенная, перелатанная не очень аккуратно и умело, но выстиранная. Подростку явно было стыдно за их неприхотливый быт, и он поздоровавшись с гостями ушел в небольшую комнатку. Никита глянув на него решил, что тот чем-то переболел серьезным, выглядел он худым, бледным и напомнил Никите его самого, когда он только вышел из больницы.

И оказался прав, история Славы и Кости была тяжелой и к сожалению, типичной для обычных жителей нашей страны, не самых ловких и доверчивых. Семья, когда-то была полной, все как у всех, жили небогато от зарплаты до зарплаты надеясь на то что когда ни будь будет лучше. А когда у Костика выявили онкологическое заболевание, мать убежала от них не выдержав бесконечных больниц и очень долгого лечения без надежды. Слава вскоре потерял работу, но долго барахтался, продав из квартиры почти все, и на последнем этапе лечения ему пришлось обратиться в мутный благотворительный фонд. Он не проверил их документы, не глядя подписывал документы и дал снять копию паспорта. И выйдя из больницы, они думали, что все их неприятности закончились, Костик вылечился, теперь ему нужен был долгий курс реабилитации, но это после того что они уже прошли, казалось незначительным. Но оказалось квартира большая в центре города уже не принадлежала им, как и дача, оставшаяся Славе от родителей в престижном нынче месте и вдобавок на нем висела куча