Наши судьбы сплелись - Анжелик Барбера

Кайл закончил разговор. Корин молча наблюдала за ним. Ее рука лежала на косяке двери.

– Джек перестал дышать. Он мертв.

Корин попросила его повторить, как Кайл попросил об этом Джейн. Он снова произнес фразу, освобождающую ее. Корин не шевельнулась, потом ее лицо застыло.

– Что я скажу детям?

– Правду.

Кайл забыл прочесть второе сообщение. Оно было от его лечащего врача. Тот сухо информировал, что ему передали результаты анализов, которые Кайл сдал в Мексике. К сожалению, никаких признаков улучшения не было.

В первые дни, последовавшие за ее освобождением, Корин никак не могла расслабиться. Она говорила, что ее тревожат дети. Особенно Малколм, который не заплакал и не проявил вообще никаких эмоций, когда она сообщила ему новость. Ребенок сдержанно принял этот факт, а Дейзи взяла пример со своего брата.

– Что значит для них Смерть? – в конце концов пробормотала Корин в полумраке комнаты. – Смерть никогда не радует, даже если она освобождает.

Корин категорически отказалась ехать на похороны Джека в Сан-Франциско. Она поручила своему адвокату прислать ей свидетельство о смерти и заняться всем остальным.

Наступил день, когда она, отправив Малколма в школу, позвонила родителям. Ее мать восприняла новости – «это твое решение» – без пространных комментариев. Корин пообещала держать ее в курсе событий, но делала это редко.

Она начала писать длинное письмо Тимми. Много раз начинала его заново, но каждый раз оно оказывалось в корзине для мусора. Чтобы все объяснить, нужно было… Ей требовалось время, чтобы об этом написать. И Корин ограничилась открыткой, которую выбрала с особым тщанием: «Мне нужно время. Здесь ясное небо, теплое море, и дети строят замки, которые ты, смеясь, с удовольствием разрушил бы. Я люблю тебя. Береги себя. Корин». Малколм подписался, девочки нацарапали, что смогли. Кайл своим изящным разборчивым почерком написал: «Вижу пальмы» – и подписался. Он улыбнулся, протягивая открытку Корин, и она тоже улыбнулась, читая его слова. Она быстро надела сандалии и пошла на почту, чтобы немедленно отправить открытку. Счастливая. Очень счастливая. Она вернулась бегом и объявила голосом таким же ясным, как и почерк Кайла:

– Я не уеду из этой страны. Я не уеду из этого города, где ты нашел меня и в котором я стала свободной. Я хочу жить здесь.

Кайл ответил, что она права. Что новую жизнь надо начинать в новом месте. Что надо оставить все плохие воспоминания и все места, которые напоминают о них, чтобы жить так, словно они обо всем забыли. Пэтси в конечном итоге не ошибалась.

Чем дольше Кайл оставался в солнечной и яркой Мексике, тем меньше он думал о проклятом обратном отсчете дней. И тем меньше страдал. Впрочем, физические страдания ему причиняло лечение, мучившее его сильнее всего. Проклятые анализы сообщили о катастрофе и обозначили дату преждевременного ухода. Как на баночке с йогуртом. Болезнь приходит не потому, что эту дату превышают на секунду, на час или даже на несколько дней. И умирают не от этого… Правда?

Сидя на террасе и глядя на Тихий океан, видневшийся между пальмами, Кайл понимал, что никогда еще Надежда не была так сильна. Надежда становилась осязаемой реальностью. Странно физической. Он цеплялся за Корин так, будто она вдыхала в него жизнь. Важен был каждый день. Минуты были уникальными. И Кайлу удалось убедить себя, что ему повезло познать это.

Утром солнце заходило в комнаты и заливало террасу маленького дома с видом на пляж. Потом оно проходило за пальмами, ласкавшими крышу. Тень не слишком освежала. Малколм говорил, что от нее лучше только ступням.

– Как ты оказалась в этом доме? – спросил Кайл, когда почувствовал, что Корин может об этом говорить.

Он дождался того момента, когда девочки были в яслях, а Малколм – в школе. У Кайла оставалось ровно сорок шесть дней.

– Ты хочешь узнать его историю?

– И твою, начиная с Рождества. Я хочу знать, как ты добралась сюда и что тебе пришлось преодолеть, чтобы попасть в Сиуатанехо.

Корин отправилась варить некрепкий кофе, Кайл устроился под зонтом. Он видел, как она перемещается по кухне. Ее жесты напоминали мелодию. Кайл редко встречал людей, обладающих такой элегантностью, внешней и внутренней. И все-таки они ему встречались. Встречи, как правило, были короткими, но всегда запоминающимися. Из-за той жизни, которую вели члены группы «F…», все встречи были отмерены, прохронометрированы и становились сильными и концентрированными. Точные вопросы. Страстные истории… Потому что надо уезжать. Все время двигаться дальше.

«Может быть, отношения становятся сильнее, когда ты знаешь, что время, отведенное на них, короткое и определенное? Или дело в другом?» Кайл не сводил глаз с Корин. Волосы падали ей на плечи, и вот уже несколько дней она закладывала их за уши, когда наклоняла голову. Открывала лицо. На мгновение Кайла охватил безумный страх, что Корин может исчезнуть. Снова оставить его одного… Корин обернулась и улыбнулась. «Она никогда так не поступит». Она произнесла одними губами, что еще пара минут, и кофе будет готов.

Кайл считал секунды. У него врожденное чувство ритма. Четыре. Три. Две. Одна. И пришла босая Корин. Она поставила поднос в тени, села лицом к Кайлу, подтянула колени к подбородку и обвила их руками.

– Прежде всего, я смогла приехать сюда благодаря тебе. Благодаря тому, что ты оставил вместе с фотоаппаратом.

Он улыбнулся, и Корин начала рассказ. Батл-Маунтин. Лас-Вегас. Удушливая жара, дети, которые послушно и охотно делали все, что она их просила. Отъезд из Нью-Йорка на автобусе. Приезд в маленький городок в Монтане глухой ночью. Было очень холодно, малыши были измучены и жались к ней.

– Голубая вывеска мотеля напротив автобусной станции отражалась в мокрой дороге. Я была очень уставшей, я считала, что у меня не хватит сил, чтобы ехать дальше.

Корин толкнула дверь, вошла в мотель, заполнила бумаги, держа на руках Кристу. Владелица, мексиканка сильно за сорок, посмотрела на зевающих детей и сказала, что у нее свободна большая студия с тремя кроватями. Корин заплатила за две недели вперед, не зная толком, зачем. Просто потому, что сама нуждалась в отдыхе, а Малколму, Дейзи и Кристе необходимо было прийти в себя. Они все настолько устали, что почти не выходили гулять по холодным улицам Чатинги.

– Я понятия не имела, что предпринять. Я чувствовала себя свободной и потерянной. Я старалась избегать других мам в парке и говорила себе, что с началом учебного года Малколм должен пойти в школу. Я хотела исчезнуть и жить так, чтобы больше никогда не видеть Джека. Однажды вечером в мою комнату постучали. Я была в ужасе, но дверь приоткрыла. Мексиканка сказала, что хочет поговорить со мной. Она надеялась, что дети уже спят.

– Я знаю, что ты скрываешься, и так как ты в моем доме, я хочу знать, что ты сделала.