Зло из телевизора - Геннадий Сорокин

– Что ей будет? – мрачно спросил Борисов.

– Если дело до конца не рассыплется, то получит Виктория Витальевна год условно. У нее легкая статья. За недонесение в колонию не отправят.

– А моя сестра? – разозлился Сергей.

– Ты же был на суде! Про твою сестру там речь вообще не идет. Дело о ее убийстве следователь прекратил в связи со смертью Евгения Карлова.

– Сволочи! – выругался Борисов. – Все вы сволочи, навыдумывали дурацких законов и сидите довольные, а моя сестра в могиле гниет, и никому до ее убийцы нет дела!

– Сергей, успокойся!

– Да пошел ты! – Хлопнув со всей силы дверью, он вышел из кабинета.

Симонов, присутствовавший при этом разговоре, подобрал с пола отвалившийся кусок штукатурки и сказал, ни к кому не обращаясь:

– Как бы он дел не натворил.

– А ты никак в няньки записаться решил? – с поддевкой спросил я.

– Да нет, я просто сказал… – начал оправдываться Симонов.

Я перебил его:

– Напоминаю тебе, что Сергей Борисов – сотрудник милиции, так что будем считать, что с нервами у него все в порядке.

Через неделю суд приговорил Викторию Витальевну к двум годам лишения свободы условно. После зачтения приговора Сергей Борисов поднялся с места, подошел к подсудимой и трижды выстрелил ей в грудь из табельного пистолета.

– Это тебе за сестру! – сказал он.

Увидев кровь на блузке Таруновой, председательствующая судья спряталась под стол. Народные заседатели попадали с места, государственный обвинитель выпрыгнул из зала суда и побежал по коридору с воплями: «Убили! Убили!» Адвокат Воробьев распластался по стене и поплыл к выходу. Подленькая улыбочка больше не гуляла на его откормленной физиономии.

– Стой! – скомандовал адвокату Борисов.

– Стою, стою, я никуда не ухожу! – Адвокат зачем-то поднял руки вверх, словно ему приказали сдаваться в плен. – Я тут, на месте.

Борисов подошел к защитнику и смачно плюнул ему в лицо.

– На тебя, мразь, даже пулю тратить жалко, – с ненавистью сказал Борисов.

В зале судебного заседания стояла тишина. Сизый пороховой дым сформировался в слои и саваном стал опускаться на тело Таруновой. Судья под столом не подавала признаков жизни. Народные заседатели на полу замерли, ожидая самого наихудшего. Знакомые Таруновой, пришедшие поддержать ее при вынесении приговора, сидели, опустив головы.

– Что молчите? – зловеще спросил Борисов. – Боитесь, что я продолжу восстанавливать справедливость? Плетью обуха не сломать. Один я ваши проклятые законы не переделаю.

Он взвел курок, поднес пистолет к виску, секунду подумал и бросил оружие себе под ноги.

– Вызывайте милицию! Я сдаюсь.

На похороны Таруновой я послал двух парней с видеокамерой, замаскированной под обычный кейс. Просматривая отснятый ими материал, я отметил, что дядя Лизы неподдельно опечален смертью коллеги.

«Видать, Макара Петровича связывали с покойницей не только служебные отношения, – отметил я. – Что говорить, десять лет в одной организации вместе отработали! Ночные дежурства, пустые этажи, кушетки в каждом кабинете. Спирт выдают, закуску можно взять в столовой. Он до последнего не верил, что давняя подруга давно переродилась и стала соучастницей жестокого маньяка».

Сергея Борисова за убийство Виктории Таруновой осудили на восемь лет. Через два года он выйдет по амнистии на свободу, вернется домой и создаст банду из бывших сотрудников милиции. Еще через год между Сергеем Борисовым, с одной стороны, Стеллой Мухиной и Герой – с другой – разразится беспощадная война за лидерство в преступном мире нашего города.

Был тихий семейный вечер. Мы с Лизой смотрели телевизор.

– Андрей, тебе не жалко Борисова? – спросила супруга. – Ты же догадался, что он собирается убить Тарунову? Мог бы остановить его и спасти парню жизнь.

– Во-первых, я считаю, что каждый человек имеет право на месть. Если государство не в состоянии покарать преступника, то гражданину ничего не остается, как выступить в роли правосудия самому. Во-вторых… Нет, вернемся к первому. У меня есть брат, но я ради него не пойду на убийство. У меня с ним хорошие отношения, мы выросли вместе, но если он попадет в неприятную ситуацию, я постараюсь оставаться в правовом поле и ради него своей свободой не рисковать. У Борисова же все по-другому. Он и его сестра были настолько близки, что, лишившись ее, Борисов утратил часть самого себя. Вполне возможно, что его чувства к сестре – это эталон братской любви. Не отомстив за сестру, Борисов бы до конца дней своих испытывал угрызения совести. Зачем мучиться, если можно решить все проблемы сразу? Заметь, он публично казнил Тарунову, а не стал подкарауливать ее в темном переулке. Расправившись с врагом в зале суда, Борисов как бы заявил на весь свет: «Моя совесть чиста».

Я повернулся к жене, посмотрел ей в глаза.

– Скажи, Лиза, какой смысл был его останавливать?

– По-моему, ты что-то недоговариваешь. Ты бы мог все подстроить так, что Борисову бы не дали стрелять в зале суда. Он бы выхватил пистолет, выпустил пар и успокоился. Разве тебе было трудно послать в суд своих людей?

– Каждый человек имеет право на месть. Тарунова заигралась до того, что маньяк едва не расправился с тобой. Виктория Витальевна подвергла опасности твою жизнь и автоматически стала моим кровным врагом. Врагам принято мстить. Когда Борисов устроил в моем кабинете истерику, я понял, что самому руки марать не придется.

– Андрей, не пугай меня!

– Успокойся, дорогая! У меня и мысли не было расправиться с ней. После разоблачения Тарунова перестала быть опасной. Имитатора, вот бы кого я прихлопнул с огромным удовольствием! Жаль, он от меня ушел, жаль.

Я включил телевизор. На экране появилась заставка передачи «Спокойной ночи, малыши!».

– Андрей, я вижу, что ты в последнее время не находишь себе места. Тебе не терпится рассказать, как все было?

– Конечно, Лиза! Кому еще рассказывать, как не тебе? На работе происходят малопонятные метаморфозы, и милиция, которой я когда-то присягал, преобразуется в некую новую организацию, в которой молчание – золото. Дух братства выветривается из нашей конторы. Если я расскажу кому-то из коллег всю правду об имитаторе, то эта информация наверняка дойдет до начальства, и меня вызовут и спросят: «Кто позволил тебе заниматься самоуправством? На каких основаниях ты нарушал конституционные права советских граждан?» Мы, Лиза, сами себя загнали в угол, а в углу лучше всего помолчать.

– Тогда рассказывай, не томи и себя, и меня.

– До пожара в доме Карловых в этой истории нет ничего интересного. Официально на пожаре уцелел один человек – Роберт Карлов. Тарунова поместила его в психбольницу, и он надолго пропал из поля зрения. Но, вопреки официальной версии, из огня спаслись и мать имитатора, и он сам. Почему они решили оставить свое спасение в тайне, я не знаю. У маргиналов сложная жизнь: кто-то кому-то что-то должен, кто-то не так посмотрел или сказал. Любая мелочь может повлечь смертельные обиды. Кстати, причина пожара до сих пор не ясна. Вполне возможно, что мать имитатора расправилась со своими врагами и перешла на нелегальное положение.