Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии) - V.S.

Вышел из машины и снова пошёл в магазин, на этот раз в продуктовый гипермаркет, чтобы купить фрукты и овощи для сока.

— Эй, мужчина, что не отвечаешь на мои смс-ки?! А?! — я чуть не плачу, когда Аркадий берёт трубку.

— Кто это? — спрашивает похожий на Аркадия голос.

— Я. Поля-Полюшко-Полюнчик. Ты что?! — мне не смешно.

— Вы не туда попали, — отвечает похожий на Аркадия голос.

— Извините, — извиняюсь я и кладу трубку.

Я оглушен. Отстаиваю субботнюю очередь, расплачиваюсь за фрукты, овощи, птичий корм, журнал «Вокруг Света», антиперспиранты, набор вешалок, носки… Дотаскиваю два огромных пакета до багажника. Хочу сверить номера телефонов Аркадия на старом аппарате и на новом, потому что очевидно, когда я переписывал контакты на «Яблоко», то ошибся в цифре. С досадой замечаю, что сумку оставил дома. Еду домой. Приезжаю домой. Выкладываю продукты на кухне. Снова иду в машину, чтобы забрать соковыжималку. Забираю её. Переодеваюсь в домашнюю одежду. Лезу в сумку. С ужасом узнаю, что оставил свой телефон для связи с «мамочками» в сумке, там же лежат все документы на машину. К счастью «мамочка» не звонила. Забываю, что хотел сделать. Мою руки и споминаю, что хотел сделать. Залезаю в записную книжку старого сотового телефона, нахожу номер Аркадия. Залезаю в записную книжку I-phone, нахожу номер Аркадия: последняя цифра номера в новом телефоне не сходится. Я переписываю контакт и набираю номер.

— Да, алло! — отвечает похожий на Аркадия голос.

— …

— Кто это? — спрашивает голос.

— Это ты, Аркадий? — спрашиваю я.

— Поль! Какого чёрта твой номер отключен?! Я тебе уже хрен знает сколько времени не могу дозвониться!

— О, Аркадий-Аркадий, ты не поверишь, что произошло, — переигрываю, но совершенно искренне, я.

— Что?

— Я купил новый телефон, а твой номер переписал неправильно и отправил, может быть, сотню сообщений на посторонний номер! А полчаса назад, будучи на пути в продуктовый магазин, решил набрать твой номер, чтобы спросить: почему ты не отвечаешь на мои сообщения, а там мужик какой-то!.. Мне гадко на душе…

— Представляю, что подумал этот мужик!..

— В том-то и дело!.. Увидимся? Сегодня. Прямо сейчас!

— Не могу я сейчас. Заезжай вечером. Заедешь?

— Да, всенепременно, — с радостью согласился я.

— Договорились.

— Знаешь, я собирался писать себе сам от твоего имени, как тётка Афанасия Борщова, — я опять раскис.

— Понятно. Теперь всё вернётся на круги своя.

— Пока.

— Пока.

Когда мы закончили разговор, я решил написать сообщение, чтобы… просто так. Пишу: «Наверно, тот мужик, которому я писал, перепутав с твоим номером, подумал, что его достаёт какой-то больной. В частности я касался таких тем, как: растление малолетних, наркотическое и алкогольное опьянение, инцест на фоне наркотической интоксикации, Родина как предмет бартера, избиение младенцев и его перспектива как олимпийской дисциплины. Этот мужик, наверное, хотел написать или позвонить, но боялся, что у меня такой номер, что когда на него звонишь или пишешь — снимаются все деньги с телефона, и ещё в долг уходишь на сто пятьдесят». «Это уж как пить дать!» — сразу же ответил Аркадий, и мне полегчало. Я постучался в мамину комнату и сказал, что купил соковыжималку, которую мы давно хотели.

Надавив полно сока и упившись им на пару с мамой, я снова почувствовал пустоту внутри и смертный страх. Я сидел напротив компьютера, трясся и раскачивался как сумасшедший. Набрал номер Маши.

— Привет, как дела, увидимся? — спросил я.

— Ой, Поль, сегодня не могу… Давай завтра созвонимся в это же время.

— Давай.

Я продолжил трястись и раскачиваться. Часы показывали семнадцать часов ноль-ноль минут. Стемнело. «Интересно, в тюрьме вкусно кормят?» — спросил я сам у себя. Закачался и затрясся ещё сильнее. Пошёл на кухню, выдавил ещё апельсинового сока. Налил сок в стакан и положил три кубика льда. Вернулся в комнату. Лёг на диван. Уснул.

Проснулся от вечерней песни Кеши-певца. «Кеша — дурачок, а Саша — дурочка, Кеша — петушок, а Саша — курочка» — проговорил я, чтобы отвлечь птиц от воплей. Они с интересом выслушали мою речь и возобновили песни. Я вспомнил о стакане сока со льдом. Теперь у меня был просто тёплый сок. Отпил половину и положил ещё льда. Я слышал, что пробуждение на закате предвещает плохое настроение. К чему это я? К тому, что сон меня не вылечил от тревоги. Часы показывали двадцать два часа двадцать минут. Взглянув на стакан с соком и льдом, я понял, что может отсрочить мой ментальный коллапс. Оделся и побежал в магазин.

«Молодой человек, умолять бесполезно, я не могу продать вам водку! Уже больше десяти вечера». Я не сдавался. Угрожал наложить на себя руки и ноги. Хныкал и канючил. Обвинял правительство России, климат и Вашингтон. Наконец, мне согласились продать водку, лишь бы я исчез из поля зрения. «Я уже не хочу. Я передумал. Я с нового года бросил пить, оказывается…» Я развернулся и убежал без покупки.

Заходя в квартиру, я услышал незнакомый звук. «Какого чёрта!» — прошептал я. Мимо проходящая мама, сказала: «У тебя что-ли телефон звонит?». Не разуваясь, я бросился к сумке и схватил трубку. Входящий вызов от «мамочка».

— Да! — закричал я.

— У тебя проблемы? — спросил меня молодой женский голос.

— Не знаю, — признался я.

— А кто знает?

— Не знаю, — снова не знал я.

— Половина второго ночи. Тринадцать, — чётко проговорила девушка.

— А?

— Повторяю: половина второго ночи, тринадцать, — такой же интонацией повторила девушка.

— Понял… То есть, принял!..

Звонок закончен. Я достал распечатку с числовыми кодами и точками и убедился, что «тринадцать» — это под стенами Кремля, со стороны улицы Проломной. Времени ещё много. К Аркадию заезжать уже поздно, потому что он рано встаёт, а поэтому рано ложится; и ещё у него маленький ребёнок.

*****

— Тук-тук. Кто там? Я — Гузель, ты — Пол? — спросила меня девушка в белом полушубке, стоя за полуоткрытым пассажирским окном моей машины.

Эта девушка десять секунд назад вышла с водительского места Ауди ТТ и прошла восемь шагов до моей машины.

— Может впустишь меня, — спросила девушка.

— Ах, да, конечно, — я нажал кнопку центрального замка.

Она уселась на пассажирское кресло. От неё пахло вкусно. Она была не так молода, как мне показалось по телефону.

— Повезло тебе, Пол, на этой недели: в тот же день передаёшь товар.

— Поль.

— Что?

— Поль, меня зовут Поль, а не Пол, — сказал я как можно мягче. — Но, вы можете звать меня Пол, если вам так удобнее.

— Хорошо, давай мне посылочку, где эта треклятая пыль? Мука, сорт «Депутатская перхоть», — она засмеялась над своей