Черные паруса - Аластер Рейнольдс

Я сделала так три или четыре раза, и наконец наверху распахнулись деревянные ставни и высунулась круглая голова на тощей шее, похожая на леденец на палочке. Разумник окинул взглядом окрестности, прежде чем соизволил заметить меня.

– Сейчас не приемные часы, – хрипло сказал он.

– А если бы я заболела?

– Тогда тебе бы не хватило силы позвонить в колокол. Если не можешь позвонить – больная. Если можешь – здоровая.

Я осмыслила эту логику и решила, что лучше ее не оспаривать.

– Но если бы со мной был кто-то больной?

– А он есть?

Я огляделась по сторонам.

– Нет.

– Тогда проваливай и жди приемных часов.

– А когда они начнутся?

– Когда тебя не будет рядом, зайка. Все, иди гуляй.

– Никуда я не пойду. Мне надо поговорить с Эддралдером. – Сообразив, что этим я не добьюсь аудиенции у доктора, я прибавила: – Это связано с мистером Глиммери, очень важный медицинский вопрос. Ты же не хочешь отвечать за то, что задержал его решение?

– Если желаешь поболтать с мистером Глиммери, поднимайся сразу к нему.

– Это скорее дело его лечащего врача. – Уперев руки в бока, я смотрела вверх и ковыряла каблуком грязь. – Держу пари, немало надежд мистера Глиммери на выздоровление было разбито. Я бы не хотела удлинить этот список… Но доктор Эддралдер знает, какие меры уже были приняты, и он сможет избавить мистера Глиммери от ненужного разочарования.

– Хочешь втюхать какое-то шарлатанское зелье?

– Не мне о нем судить, сэр, но доктору Эддралдеру это по силам.

Чья-то рука легла мне на плечо, заставив вздрогнуть. Я сосредоточилась на разговоре, но все равно была настороже, и ничто не свидетельствовало о том, что ко мне кто-то приближается. Волевой пистолет лежал в кармане. С тем же успехом он мог лежать и в гостиничном номере отеля.

Знакомый голос произнес:

– Что именно мне по силам?

Я медленно повернулась, оценивая новую ситуацию. Думала, Снид или кто-то из его подручных, а может, подкрался Лагганвор. Но это был сам доктор Эддралдер, нависший надо мной с высоко поднятым зонтиком, который медленно вращался, как вращается вокруг своей оси колесный мир.

– Я думала, вы в больнице, – сказала я.

Эддралдер опустил на землю тяжелую медицинскую сумку. Та была покрыта грязными пятнами, и я решила, что еще от нескольких хуже не станет.

– Вне наших стен бывают случаи, требующие внимания врача, Траген. Когда позволяет расписание, я занимаюсь ими, как могу.

Я изучила морщины усталости на его лице. Они были глубже и длиннее, чем в прошлый раз, – вертикальные, как будто их проложил дождь.

– А можете немногое, надо полагать?

Он моргнул и притворился, что не услышал вопроса.

– Когда появятся новости о твоей подруге, я обязательно дам знать. Я правильно понимаю, что ты ради этого пришла?

Доктор пристально смотрел на меня, и я встревожилась: укрылось ли от него душевное состояние, которое вызвал у меня волевой пистолет? Я мельком увидела истинное лицо свободной воли и поняла, что это тонкая, как бумага, маска, которую легко порвать в клочья. Под ней скрывался железный произвол, механизм желаний и побуждений, над которым у меня было куда меньше власти, чем я полагала раньше.

– Мы можем поговорить, доктор Эддралдер?

Он сдвинул зонтик в сторону, чтобы крикнуть человеку наверху:

– Все в порядке, у нее законное дело. Спускайте мой ящик.

– Вы уверены, док?

– Да, совершенно уверен, – с холодной настойчивостью подтвердил врач.

Голова исчезла, ставни захлопнулись. Через некоторое время открылась большая дверь, и из ниши высунулся похожий на виселицу кран. На его крюке висел длинный контейнер, напоминающий гроб.

– Итак, о чем ты говорила, Траген? – спросил Эддралдер.

– Вы должны найти выход из этой передряги, сэр. Ради вашего же блага – а также ради Меррикс.

– Разве я уже не объяснил мое затруднительное положение?

Я смотрела, как ящик продолжает спуск. Он был достаточно вместителен только для одного человека, поэтому я поняла, что наш разговор не будет долгим.

– Объяснили, сэр, и я вас понимаю. И я знаю, что вы считаете своим долгом заботиться о мистере Глиммери, каким бы чудовищем он ни был. Но должен же быть какой-то выход.

– Обрекающий на гибель меня и Меррикс?

– Возможно, вы уже собрали необходимые для побега вещи, – продолжила я, – но так и не нашли способ удрать туда, где безопасно. Колесо Стриззарди – слишком маленький мир, здесь не спрячешься, тем более что мистер Глиммери контролирует большую его часть. Даже если бы вы решились убить этого негодяя, потом пришлось бы иметь дело с сообщниками. Но теперь другая ситуация. Есть корабль, на котором вы можете улететь отсюда. – Я кивнула на сумку, стоящую в грязи. – Вы хороший человек, хороший доктор.

– Ты меня почти не знаешь.

– Мне это и не нужно. Я знаю, что вы в безвыходном положении, и думаю, что мы способны помочь. К тому же есть и личный интерес. У нас на корабле имеется медотсек, но никто не умеет им пользоваться. Если бы вы были с нами с самого начала, вылечили бы нашу подругу, и нам не пришлось бы лететь сюда.

– Если хотя бы половина слухов о вашей команде верна, Траген, то я обреку себя на жизнь в бегах.

– В бегах, но на свободе, и Меррикс окажется вдали от этого человека. Вы получите нашу защиту и благодарность.

– А ваш командир, капитан Маранс? – Он произнес имя с преувеличенной осторожностью, как бы подчеркивая его фальшь. – Она согласна с этим предложением?

– Да, – солгала я. – Абсолютно.

Ящик тяжело опустился рядом с нами на торец. Он и впрямь был похож на гроб, имел ту же клиновидную форму, расширяющуюся кверху. Но было и отличие – окошко в крышке. Доктор открыл ящик, в котором хватало места только для него и саквояжа, причем последний был перемещен внутрь вместе с изрядной порцией грязи.

– Спасибо за любезное предложение, Траген, и пожалуйста, передай мою благодарность капитану Маранс. Но есть препятствие: он все еще мой пациент.

– У вас столько лекарств, сэр…

– Он заставляет опробовать каждое на Меррикс. Его невозможно обмануть, Траген. Да и совесть не позволит, даже если я найду способ.

Он сложил зонтик, который в открытом виде не поместился бы в ящик, шагнул внутрь и кивнул мне на прощание, прежде чем плотно закрыть крышку. На мгновение его длинное морщинистое лицо показалось за стеклом, и я подумала, не вижу ли я что-то в его глазах, какой-то внезапный расчет. А затем контейнер двинулся вверх.

* * *