Маруся-2. Попасть - не напасть - Галина Гончарова

– Маша, мы сейчас туда?

– Конечно! – кивнула я. – Только деньги возьму…

– Да, конечно, – Ваня был бледен, как мел. – Мама…

Я скрипнула зубами.

Маман…

Догулялась, ёжь твою рожь! И удивления у меня не возникало! Если каждый день газ-квас, если постоянные пьянки-гулянки, так чего вы хотите?

Рано или поздно, так или иначе… кто считал, какое количество алкашей погибает от выкуренной сигареты? Недокуренной?

Захотел спьяну закурить, или чайку попить, потом сигарета, или спичка, или…

Возгорание – и смерть. Не единичный случай. И между нами, в таких случаях мне больше всего жаль соседей. Они-то не виноваты, что алканарий на себя смерть накликал! Они в него водку не заливали!

А здесь и сейчас кого мне жалко?

Ваню и Петю. Вот уж кто не виноват ни в чем… они ведь ее все равно любят! Мамаша, как ни крути!

Сучка!

Ладно, пусть выживет, а я ей сама голову оторву!

* * *

Петя уже ждал нас в конюшне, рядом с заложенной коляской, куда я и запрыгнула. Не бегом же бежать?

И верхом я не поскачу. Увы… лошади – классные, потрясающие, вообще чудесные. Но вот верховую езду я пока так и не освоила. Если только на память тела положиться? Но не беременной же этим заниматься?

И потом не до того было…

Ваня свистнул и схватил кнут.

– Н-но!!!

Лошади рванулись с места по темным улицам.

Я схватилась за сиденье, чтобы не снесло. Мотало нас с Петей, как пельмени в пустой коробке, но претензий не было. Понятное дело, Ванька переживает!

И сам Петя тоже…

Расстояние до мамашиного дома мы преодолели за двадцать минут. Когда все уже было кончено.

Печально догорал пожар.

Дом напоминал гнилой зуб – крыша провалилась внутрь, а стены остались. Каменные же, не деревянные.

Постройки тоже остались целы.

На пепелище суетился пожарный расчет. Четверо человек, плюс бригадир. Я выпрыгнула из коляски, наплевав на задравшуюся юбку. Одернула и пошла вперед.

– Добрый вечер.

– Добрый вечер… эммм…

– Храмова. Мария Ивановна.

Бригадир тут же подтянулся. Даже каблуками щелкнул.

– Сидоров! Евстафий Иванович! Ваше…

– Евстафий Иванович, что тут произошло? – перебила я. Явно Храмова помнит, и в курсе нашей свадьбы. Явно…

– Возгорание. Двое погибших.

Коротко и по делу.

– Кто?

– Я так понял, что одна – некто Анна Синютина. А второй пока не установлен. Неизвестное лицо, так-то…

– Их можно видеть? – спросила я.

Бригадир смутился.

– Госпожа, это… неприятное зрелище.

– Особенно для молодой девушки. Я понимаю. Я могу их увидеть? – повторила я.

– Может, лучше молодой человек…?

Я поглядела на Ваню.

Тот был бледен, как снятое молоко. Даже в синеву.

– Нет. Он как раз останется здесь. Ведите, – жестко распорядилась я.

Спорить со мной не посмели. Бригадир развернулся и повел меня, поддерживая под локоть. И кстати – я бы точно носом в грязь ляпнулась. Ботинки у меня хорошие, но грязи тут… и всякой дряни валяется… то ли было так, то ли маман двор загадила, то ли уже потом, когда пожар тушили, все разнесли…

Кто ж его знает?

* * *

М-да.

Вид…

Запах…

Знала бы я, что это будет – так…

– Задохнулись во сне. А тела уж потом обгорели, – пояснил пожарный.

Я передернулась. Если б не закалка двадцать первого века, блевала бы я сейчас во всех углах. Но – держусь. Я держусь…

Черное, страшное…

Я не любила маман. Но сейчас мне было ее искренне жалко.

– Да, это она.

– А второго не знаете?

Я вгляделась и пожала плечами.

– Нет, не знаю.

Здоровущий, рыжий, с перебитым носом и такими, словно бы конопушками по всему лицу, как рябой… они, конечно, обгорели, но не так сильно. Лица были вполне опознаваемы.

– Жаль…

Я пожала плечами. Кто ж его знает, кого маман нашла? Всем, кто проявлял к ней хоть каплю интереса, она гарантировала мгновенную взаимность, стоит хоть Перелукина вспомнить.

– Пойдемте отсюда, ладно?

И оперлась на руку бригадира. Покрепче.

Ведь и правда стошнит… нет! Нельзя!

Не здесь…

– Как это произошло? Откуда пошел огонь?

– Не знаю пока. Будем разбираться…

Это верно. Если поджог – одно, если случайность – совсем другое. И первое требует расследования.

Хотя кому там маман нужна? Через нее даже и меня-то не достанешь, отпихаюсь…

– Маша?

Ваня подался ко мне с надеждой…

– Это она.

– Мама!!!

Брат едва успел перехватить Петю, который рванулся в дом.

– Стой!!!

И правильно. Нечего мальчику там делать. И видеть ее такой не стоит.

Ваня боролся с мелким. А я повернулась к бригадиру.

– Можно ее как-то…

– Можем в покойницкую при лечебнице доставить, в порядок там привести… только вот…

Намек я поняла сразу. Плюнула и достала из сумочки червонец. Подумала, добавила еще один.

– Достаточно будет?

– Даже с лишком, госпожа…

Я махнула рукой. И за честность добавила еще один червонец.

– Сделайте, пожалуйста.

– В лучшем виде доставим. Как только вы уедете, ни к чему ребятам…

Вот с этим я согласилась полностью. Ни к чему.

– Хорошо. Мы сейчас…

– Вот ты мне и попалась!

Голос был мне знаком. Но откуда?

Словно во сне, я увидела, как из темноты выступает фигура женщины.

– Ненавижу!!!

И вспышка.

Что-то горячее мягко толкнуло в грудь.

Грохот выстрела догнал меня, когда я уже падала.

Больно…

Интерлюдия.

Никогда, никогда Ваня не забудет этого вечера. Сто лет еще проживет – и до смертного дня будет помнить.

Помнить, как прибежал мальчишка, крича, что горит дом его матери.