Вторая жизнь Марины Цветаевой: письма к Анне Саакянц 1961 – 1975 годов - Ариадна Эфрон

Целую Вас крепко, бедный мой Рыжий, не злитесь, и все будет хорошо.

Да, в декабре или январе устроим «перекур» дня на 3 в зимней Тарусе — прогулки, ничегонеделанье, елка, прочие прелести. Вы, Инка, Ира и мы две старухи — пара гнедых[648]. Вернемся в детство — и обратно, за работу. Будет очень хорошо.

Спасибо за морковинское письмо; что до его содержания, равно как и до автора письма, то о вкусах не спорят…

Милая Анечка! Сперва о книге: по-моему, главное сейчас — раздобыть Тагеровский[650] экземпляр, чтобы уяснить последнюю редакцию многого, и, главное, перераспределение циклов. Как похитрее у них «выманить»? Может быть, через Алигершу, или сами справитесь? Мне от них можно ждать разве что (заслуженного, может быть!) пинка в зад.

Стихи 16-го года переписаны в 1939-м, более поздние — подлинные тетради ранних лет. Мы печатаем по ним во избежание искажений небрежно напечатанных сборничков. До 1940 года ранние стихи переработке не подвергались, во всяком случае существенной (и в 40-м — немногие). Как хотите; печатать можно по тетрадям (17-го и т. д.), можно по сборникам — и в том или ином случае для очистки совести придется сличать оба источника.

Того же принципа (т. е. по рукописям) придерживались и для перепечатки позднего, опубликованного в периодической печати, где было много цензуры редакционной, да и опечаток. Опечатки были и в «После России», но авторский текст там достоверен. Достоверными (авторски) можно считать и материалы, опубликованные в «Воле России» (только там).

О комментариях: если Вы считаете, что наш патрон способен всё, кроме библиографических данных и еще немного, отсечь и сунуть в карман, то тогда, действительно, не стоит и время терять. Если Вы считаете, за пределы 4-х п.л. комментариев переходить опасно — не будем. Бог даст сил и жизни — найдем, во что претворить и собственные мыслишки — и открытия. Об этом — потом.

Однако обойтись без Мандельштама, и Ахматовой, и Блока, и Гронского, и Штейгера, думаю, нельзя. Хоть несколько строк компактных «по поводу» — надо. Главное же — ухитриться дать побольше авторских мыслей, цитат, вариантов.

Подразделить лирику надо, по-моему, на 1) 3 юных сборника, 2) с 16-го по 22-й, 3) «После России». Ломать об колено 17-м годом нелепо, поскольку основное — «Лебединый стан», окажется за бортом, а лирическая волна — одна. «Вводные части» хотелось бы по 3-м основным разделам — Стихи, Поэмы, Драматургия. Но — посмотрим.

(Орлову (если будет он писать предисловие), думаю, надо будет помочь (умеренно, конечно) архивными материалами, чтобы очеловечить предисловие, т. е. помочь самому предисловию. Но это — тоже «потом».)

Пока всё. Как бы ни махали руками, а к берегу приплывем. В Москве буду в 1-х числах декабря, и верно, до вечера (в Союзе), успеем, надеюсь, многое.

Вечер: хорошо, что будет дуэт Журавлевых[651] — они всё же свои. Остальное, верно, будет сплошь чужое, взять хотя бы эту маленькую пакость — Вознесенского. Правда, хоть фамилия поповская[652] — родство!

«Царь-Девицу» и «Крысолова» не досылайте; в Москве посмотрим.

Приложение, оценив, верните.

За фоты спасибо. Как ни хороши Вы с рыцарем[653], а Морковин всех милее. Чудо!

На «Косой дождь»[654] сейчас времени нет. К тому же своего хватало.

А. А. убивается с квартирой, очухается — позвонит. Каждый гвоздь трудность, каждый кран, каждая ручка… и всё вместе взятое то ли слишком поздно, то ли чересчур рано по нынешним моим обстоятельствам.

—

«Детский крик» устроим, и каждый на это время жало свое спрячет подальше. Что до меня, то зубы расшатались настолько, что, дай Бог, им выжить до встречи с Орлом, а об кусаться не может быть и речи. Может быть, на Новый год соберемся? По свободным дням неплохо получается. Или есть лучшие планы? В общем, решайте с А. А. и Инкой, Ирка приложится. Только решайте точно, если да, то надо будет № забронировать в гостинице, пока Оттены всё не сняли.

Целую, рыжая змэа. Будьте здоровы и счастливы!

Анечка, вслед письму, уже запечатанному — получила ответ от Антокольского, очень хороший. Он выступит на вечере с удовольствием, и сам верит, что хорошо выступит. Маргарита Алигер пишет, что на Твардовского (вести вечер) рассчитывать трудно — уезжает. Так, может быть, Антокольский? Посоветуйтесь с ней. Отклик его горяч и сердечен, и для него мама — дорогой кусок жизни. О прочем забудем… Орел (тоже письмо) будет только в январе (баба с возу) — но (это уже я) примчит на вечер. Так что о хитроумном собеседовании с ним сейчас думать не надо.

Целую.

Милая Анечка! По порядку Вашего письма: жаль, что из телефонного разговора Вы поняли, в основном, что Константин Георгиевич уезжает (уехал во вторник — с женой и Галей)[656] — это как раз не так уж важно. Я говорила Вам о том, что посвященный Мандельштаму цикл «Проводы»[657] был, по маминой записи судя, опубликован в «Русской мысли» в 1916 г. Это важно было бы разыскать, т. к. какие-то стихи, скажем — «целую Вас через сотни верст»[658], а может быть, и еще — у нас пойдут. Дальше: судя по маминому предварительному плану книги 1940 года, в Тагеровском[659] списке могут быть стихи, у меня сохранившиеся лишь в черновиках (очевидно, во время войны пропала беловая тетрадочка последних стихов, где должен быть, в частности, стих «Марфа и Мария»)[660]. Кроме того, просила Вас узнать — может быть, это можно сделать прямо в издательстве? даты двух последних выступлений Блока в Москве: во Дворце Искусств и Политехническом музее[661]. О перепечатке текстов после 1916 г. я Вам говорила, что не важно, откуда печатать, а важно, с чем сличать перепечатку, а это — дальнейшая наша задача. До сих пор мы брали за эталон рукописи, более ранние, чем изданное, ибо даже не перебеленное носит следы позднейшей правки (очевидно, тоже 1939 г.). Помните?