Маугли 2. В поисках выхода - Павел Казаков

робот. Никаких мышц, которые могут расслабиться, у него нет — он просто стоит. Да и слава богу. Если он пошевелится, лезвие его жалящего манипулятора, пришпилившее меня к земле, как букашку, раскромсает моё и без того покалеченное плечо. Как же больно! Но это терпимо, а что теперь делать? Акинак остановлен, Том поднимается с земли после того, как откатился в сторону от моих выстрелов, Крапива застыла возле люка. От боли тяжело соображать. Но что-то мне кажется в этой паузе неправильным.

Чёрт! Я не чувствую рядом бестелесного Акинака!

— Привет, Маугли, — звучит ироничный голос со стороны робота. — Не знаю, на что ты рассчитывал своей атакой, но, ты знаешь, не впечатляет. Реакция, конечно, у тебя выросла значительно, но для дуэли один на один со мной ты не дорос.

Чёрт! Я промазал! Но где тогда он прикреплён? Где его место обитания в этом теле?! Я молчу и сосредоточиваюсь на теле разглагольствующего робота.

Может быть, здесь? Опустошение!

Акинак даже не сбился с темпа речи, видимо мои попытки на него повлиять остаются для него незамеченными. Жизни в его деталях нет, поэтому он и не замечает попытки повлиять на живую составляющую. Он специально не шевелит лезвием своего манипулятора, чтобы не вызвать болевой шок, продолжает издеваться.

— Знаешь, Маугли, мы тут собирали твоих друзей и родственников, чтобы как следует повеселиться, и ты, конечно, не мог упустить это веселье. Ну что ж, присоединяйся. Вижу, Крапива с тобой?

— Да, я здесь! — девушка выпрыгнула из корабля, при этом в руках оружия не было.

Как только выбралась из-под днища Комара, она подняла руки.

— Я сдаюсь.

— Рад тебя видеть, Крапива. Кстати, Доктор Ри передаёт тебе привет! Я транслирую ему наш разговор.

«Разговаривай с ним! Я промазал Опустошением, я пробую другие места, он не замечает моих попыток. Мне надо, чтобы он не шевелился!»

«Хорошо!»

— Привет, Акинак. Доктор Ри, надеюсь, не сильно расстроился, когда мы с Маугли решили поехать в небольшое путешествие?

— Нисколько! Немного обеспокоился, но не расстроился. Хотя, может, и расстроился. Он тебе сам расскажет. Что-то в наших экспериментах пошло не так, это точно.

Я лихорадочно сканировал тело Акинака. Разного рода уплотнений в трёхсоткилограммовом или даже ещё более тяжёлом механизме было немало. А если здесь? Опустошение! Нет, даже не сбился с речи.

— А я слышала, что любой результат эксперимента — это уже результат. Пусть неожиданный, но теперь у доктора есть пища для размышлений. Кстати, вы же отпустите наших близких? Больше нет смысла их похищать? У вас есть мы, — продолжала убалтывать робота Крапива.

— Конечно, отпустим. Почти всех. Но ваши семьи, я думаю, все-таки стоит взять на нашу базу. Доктор Ри будет не против поработать с ними.

А если здесь? Опустошение! Нет, не туда. Блин! Опустошение!.. Опустошение!.. Опустошение! Раз в пять секунд я направляю импульс, но эффект нулевой. Я стал бить по всем мало-мальски напоминающим местам, где мог быть тонгер, но эффекта ноль.

— Маугли нужна медицинская помощь, — тем временем Крапива перешла к обсуждению меня.

— Пусть ещё немного полежит, мне нравится его боль. Не могу себе отказать в небольшой слабости.

Несмотря на замутнённое сознание что-то зацепило меня в его фразе. Том сказал, что Акинак отказался от эмоций и чувств, но построение фразы говорит о том, что он чувствует мою боль. Чувствовать мою боль он может либо сканерами дистанционно, либо через лезвие ножа, которым он меня пришпилил и который прямо сейчас внутри моего тела. Я более внимательно направил внимание на этот манипулятор. Очень сложный в механическом исполнении он представлял просто произведение искусства инженерной мысли. Сложная система деталей и чего-то, что я для себя обозначил, как искусственные мышцы, создавали боевое оружие в виде манипулятора со здоровенным толстым лезвием на конце. Этот манипулятор мог удлиняться и сокращаться, мог гнуться во все стороны. И ещё кое-что: лезвие было толстым не просто так, внутри оно не было металлическим. Странно, а зачем делать лезвие не металлическим? Опустошение!

Акинак замолк посреди фразы, а я телепатически почувствовал присутствие тонгера перед собой. Он был в замешательстве, не понимая, что произошло, но как-то не сильно при этом растерян, секунду он висел в пространстве, а потом внезапно исчез! Чёрт, как?! Я только собирался его отправить куда подальше, как он сам куда-то делся!

— Как ты это сделал?! — голос Акинака прозвучал совсем не по-человечески. Он больше не пытался показывать мелодичность и человечность своего голоса. Сейчас это был совсем машинный голос, но кое-что человеческое в нём осталось. Страх.

Он вернулся обратно в своё тело. Чёрт! Как так-то?!

— Я не знаю, что произошло! Что случилось? — Крапива, телепатически отслеживающая мои потуги, была, конечно, в курсе, но максимально убедительно разыграла непонимание.

Ага! Ну выбьем тебя ещё раз! Опустошение! Я направил на лезвие Опустошение ещё раз, но ничего не произошло. Акинак продолжил орать. Слава богу он при этом не шевелился, я еле держал себя в сознании.

— Как он это сделал?! — и тут он вытащил нож из пробитого плечевого сустава. Ох, твою мать! Больно! А эта истерящая железяка, видимо, решила совсем меня прикончить, лезвие пошло вверх на замах с очевидным намерением проткнуть меня ещё раз.

Так, не терять сознание! Сосредоточиться! Если он не в лезвии, то где? Я от безысходности направил Опустошение ещё раз на то, что с самого начала принял за местоположение тонгера, блок, больше всего похожий на переноску. Сработало! Передо мной опять появился злющий тонгер, пребывающий в замешательстве. Лезвие, уже начавшее опускаться, застыло. Надо действовать, пока этот юркий тонгер ещё куда-то не свалил.

«Акинак, ты подчиняешься мне! Сейчас ты отправишься в переноску на Комаре и будешь сидеть там до дальнейших распоряжений! Выполнять!» Я вложил в свой телепатический посыл всю уверенность, что у меня была, потом успел телепатически воспринять только полное согласие и подчинение, и Акинак исчез, а его механический носитель застыл неподвижной статуей.

«У него две переноски внутри его механического тела: одна основная, другая в лезвии этого скорпионьего хвоста. Когда он в лезвии, он может чувствовать причиняемое страдание. Поэтому я не смог его выбить сразу, не мог его найти, а когда выбил из лезвия, он сразу вернулся в привычное место, и я выбил его уже оттуда».

«С этим потом разберёмся. Я примерно так и поняла, следила же за твоими мыслями. Ты как сам?»