Удавшийся рассказ о любви - Владимир Маканин

Тартасов вяло развел руками:

– Осень.

Лариса Игоревна (деловая женщина, хозяйка!) склонилась к бумагам. Цифры зачеркивала, цифры вписывала. Но вот подняла глаза.

– Я так и не почитала тебе… Из твоей последней повести. Хочешь? Страницы, которые люблю.

– Нет.

Нет так нет. Она опять придвинула поближе бумаги.

– Бюджет изучаешь? Расход-приход. Все сама?

– Сама.

Лариса Игоревна на миг прислушалась: в комнатах тихо, девочки у нее славные, одеты-обуты, все хорошо, все налажено… и все-таки сама! Считать-пересчитывать! (И смету года пересмотреть.) Экономика должна быть экономной и в ее скромном деле.

– Как насчет чая? – спросила.

– Чай да чай. Сколько можно! – ворчнул.

* * *

Смета сметой, а от мысли, что Тартасов не исчез, никуда не делся (вот он, сидит), Лариса Игоревна услышала, как вдруг поджалось ее живучее сердце. Стиснулось… и теперь сладко расслаблялось. Вот ведь любящий инструмент! (Как долго работает и верно служит.) Не рассказать ли Тартасову в третьем лице: как бы о некоей другой женщине… О неменяющейся природе женского сердца – вдруг его вдохновит? И о когдатошнем жертвенном приходе к Вьюжину. Хотя бы намеком.

В волнении и в легком испуге (нет, нет! мужчине не понять!) она налила себе боржоми. А в дверь стук.

Лариса Игоревна припала губами к пузырящейся влаге. Волнение не покидало. Предчувствие?.. (А в дверь снова – стук, стук.) Лариса Игоревна крикнула: «Войдите!» – В дверь успели стукнуть еще разок-другой. И вошли… Галя.

В белой маечке, плотно обтягивающей грудки и животик, Галя гляделась очень свежо. Она стройненькая. (Выпила свой кофе, всласть покурила и теперь, видно, заскучала.)

И заскучавшая пришла сюда:

– Где этот дяденька?.. Который в долг?

Приостановившись в дверях, Галя не посмела войти в кабинет (уважение к Ларисе Игоревне). Она лишь издали махнула ему тонкой своей ручкой – пошли, артист!

– Писатель. Я писатель, – поправил ее Тартасов.

– Один фиг без денег.

Она зацокала каблуками по паркету прихожей. Шла, не оглядываясь, в свою комнату – Тартасов, сглотнув ком заждавшейся слюны, кинулся вслед за ней.

Ларисе Игоревне только и остался звук его спешных, боявшихся отстать от Гали шагов. Ей стало на миг больно. (Но ведь не так больно, как в былые годы, когда не могла жить без этого человека.) «Надо же! Все еще люблю…» – подумала, притронувшись к груди, где сердце ощутило укол.

Главное – не огорчиться сразу. А дальше мы умеем. Пересилим…

Она, пытаясь улыбаться, выпила еще боржоми, отличный напиток! (Надо заказать целый ящик.)

А в дверь опять стучали.

* * *

– З дравствуйте.

Мужчина. Хорошо одет. Лысина. И взгляд очень, очень знаком… Силы небесные! Зачем он здесь?

Лариса Игоревна не столько смутилась, сколько удивилась его появлению здесь: он же из тех. Он из властных и важных!.. Обычно веселятся в дорогих банях. В закрытых богатых пансионатах… Именно там их ублажают голыми девочками – с двумя-тремя сразу. Лепят компромат… а что ему здесь? в ее тихом, заурядном заведении?

Вьюжин, холеный и великолепно одетый (он, он! вот только как гладко полысел!), улыбался. Мягко сбавив голос, повторял:

– Здравствуй. Здравствуй, Лариса!

Он стал рассказывать, как еле отыскал ее, как звонил и как ее девочки (скрытницы!) обо всем умалчивали. Какая таинственность! И какая вышколенность!.. А все же он вызнал у них адресок и теперь рад, рад, рад ее видеть – здравствуй же! здравствуй!

Лариса Игоревна глянула, скользнув скорым глазом в окно, где стояла его машина. Солидная машина, но без шика (маскируется)… И без шофера – сам приехал, один.

– Один, один! – засмеялся Вьюжин, перехватив ее взгляд. Лариса Игоревна, не зная, как себя вести в столь новой ситуации со старым знакомцем и былым коллегой, сделалась строга. И прямолинейна. Эта манера ее всегда выручала. Она рада. Она рада его видеть. Но здесь у нее сама обычность. Девочки просты. Скромны. Никаких выкрутасов и ляпов. Здесь всё как дома . Рада принять… Рада вас видеть…

– Тебя. Скажи – тебя… Лариса! Как не совестно!

– Рада тебя видеть.

И продолжала – она слышала, конечно, о головокружительном его продвижении. Знает и о его месте в нынешних верхах, но… но девочки у нее скромны, обычны. Зачем они ему? (Столь крутое начальство пусть развлекается где-то у себя.)

– Какие девочки! Я тебя искал. Тебя, Лариса…

В это она уж совсем не могла поверить. Глупости.

– Напрасно не веришь! Я помнил. Да, забывал… Да, время… Но все равно помнил о той нашей встрече. Представь… Я вдруг узнал, где ты, – и словно бы вспыхнул. Импульс чувственный, мгновенный, минутный. Но такой силы!..

Она не знала, что и подумать. (Он хотел ее.)

Вьюжин, чувствуя себя чуть свободнее, снял свой замечательный светлый плащ. А из бумажной сумки извлек тяжелую бутылку. Шампанское… С разрекламированной красной полосой, перечеркивающей этикетку по диагонали.

– По старой памяти, Лариса. Побудем вместе… Позволишь, а?

Она выбирала: возмутиться громко? или с легкой издевкой? Осадить здесь мужчину (она умела) – проще всего насмешкой.

Но Вьюжин сказал, словно бы держал наготове:

– Между прочим, на ТВ сейчас кадровая смена. Чистка. Изгоняют стариков – в том числе гонят и Тартасова.

Вот тут только Лариса Игоревна заалела. Ей напомнили… На миг смутилась. Но сказала четко и строго:

– Я к Тартасову давно остыла.

– Понимаю. Но все-таки… По старой-то памяти ты ведь не захочешь, чтобы его выгнали?

Она пожала плечами – мол, не знаю. Как тут знать!.. Тянула минуту. Нарочито подзадержалась с ответом. И все же она произнесла:

– Не захочу.

– Вот то-то. Это ведь важно… Знаешь, это важно всем нам. Именно всем нам, мало-помалу стареющим, важно поддерживать друг друга. Хотя бы на расстоянии…

И Вьюжин опять просительно сказал:

– По старой памяти, а?

Кивнув, Лариса Игоревна сделала первый шаг. Взяла телевизионного барона под руку. Вывела из кабинета… Она постарается. Она барону придумает… послаще! Улыбаясь, владея собой и, однако же, с некоторой паникой погружаясь в нечаянную ситуацию (Тартасов и Вьюжин не должны столкнуться), Лариса Игоревна вела Вьюжина под руку. Уводила.

– Сюда. – С нелегким сердцем она вела мужчину в резервную комнату. Но здесь уже проще. Ни девочки и никто другой не войдет сюда без ее вызова. Лариса Игоревна здесь отдыхала.

В руке, не забыл захватить, он нес шампанское. С диагональной полосой… Бережно поставил бутылку на столик.