Римская цивилизация - Роберт Виппер

Одновременно с выходом книги Цицерона, в Риме можно наблюдать практические попытки введения единоличного президентства. Наиболее подходящим считал себя для этой роли Помпей. Напрасно, Моммзен, оттеняя все, что окружает сияющую фигуру Цезаря, изобразил Помпея «угловатым образцовым солдатом» без малейшего политического понимания, жадным до власти и трусливо убегающим от неизбежно с ней связанных титулов. То обстоятельство, что большинство нобилей последовало за ним в 49 г., когда началась гражданская война, и что масса их еще раньше готова была к нему примкнуть, показывает, что в нем видели представителя определенной программы. Его сдержанность в 71-м и 62 г. обнаруживает в нем только политика консервативной складки, не расположенного резко врываться в сложившиеся традиционные отношения. Правда, своим сближением с Цезарем в 60 г., еще более скрепленным в 56 г., Помпей отклонялся от этого пути и вступал на почву династических внеконституционных соглашений. Но, тем не менее, он оставался всякий раз в Риме и старался сохранить правильные отношения к сенату. Примыкая к триумвирату, Помпей, однако, не входил в существо триумвиральной политики, затеянной Цезарем, в дележ колониальных войн и предприятий. Его занимала, по-видимому, мысль о приобретении первенства в центре, о руководящей роли в среде постоянного старинного правительства Рима. Новый более широкий авторитет он и желал получить не иначе, как из рук сената. Для этого существовали и подходящие формы, свои политические прецеденты.

Такой формой была передача очередному сановнику чрезвычайного полномочия в критический момент, совершавшаяся посредством формулы объявления «отечества в опасности». Правда, демократическая партия, будучи враждебна всякой диктатуре, не признавала конституционной правильности и за этой сенатской диктатурой. Другой формой, которая не нарушала гражданского порядка в метрополии и также выходила из уполномочения сената, было imperium majus, т. е. передача одному лицу соединенной власти над несколькими областями и наместниками. Таково было положение Помпея на Востоке в 66–62 годах, а позднее, во время последней борьбы за республику в 43–42 гг. положение Брута и Кассия в тех же восточных областях. Характерной чертой imperium majus было то, что в провинциях создавался большой военный авторитет, между тем как в Риме и Италии отношения между полномочным лицом и органами гражданской власти не изменялись. При этом можно было соблюсти территориальную раздельность гражданского и военного порядка, внешним образом связанных в формуле domi militiaeque. Раздельность состояла в том, что солдаты не должны были стоять и собираться сплоченными группами на почве Италии. Набор и запись солдат производились на Капитолии, но вслед за этим они распускались по домам и должны были соединяться в армейские корпуса в одном из пунктов, непосредственно прилегавших к границе гражданской территории, в Аримине, Пизе или Брундизии, точно так же обратно, при возвращении из похода они должны опять собраться на триумф.

Если можно говорить о политической программе Помпея, то она, по-видимому, направлена была к тому, чтобы воспользоваться вышеописанными формами и обратить их в постоянные учреждения: Помпей хотел, сохраняя в Риме гражданское положение, входя в сенатскую корпорацию, быть постоянным обладателем imperii majoris, постоянным общим императором. В 57 г. он сделал первую попытку в этом направлении, потребовавши себе вместе с imperium majus для всего государства заведование поставкой хлеба в столице. Большинство в сенате относится еще недоверчиво к триумвиру; ему дали проконсульскую власть на 5 лет, но лишь в качестве imperium aequum, т. е. на равных условиях с другими наместниками.

Через 5 лет настроение изменилось, большинство в сенате уже само, по-видимому, обращается к программе Помпея. Он сам все более и более сближается с консервативными кругами. Непрерывные политические скандалы, учинявшиеся цезарианцами в 54-м и 53 г., заставили сенатское большинство искать опоры в Помпее. В начале 52 г. за невозможностью провести правильные консульские выборы, было издано senates consiltum ultimum с поручением Помпею набрать в Италии солдат для подавления беспорядков. Сенат принял на себя содержание его легионов. Носитель чрезвычайного авторитета был приглашен в город. Оставаясь проконсулом (Испании), он принял консульство «без коллеги», т. е. стал единственным главою исполнительной власти в центре, сохраняя свое положение в провинции. Это совершенно необычное для римских традиций соединение командования в колонии и президентства в центре приблизило Помпея к его цели. Казалось, можно будет ввести выросшее в колониях императорство в конституционный порядок.

Третье консульство Помпея (52 г.) обнаруживает в нем вполне определенно сторонника консервативного магнатства. В нем не видно более триумвира. Он старается более всего о том, чтобы оградить высшие фамилии в их фактических преимуществах, нарушенных триумвиратом, и прежде всего, регулировать очереди на замещение высших должностей и наместничеств. Эту цель имело постановление сената 53 г., отданное теперь на утверждение народа: бывшие консулы и преторы могут отправляться в провинции только спустя пять лет после окончания своей должности в столице. При прежнем порядке посылки проконсула в провинцию вслед за его консульством, кандидат, выступая на комициях, большею частью агитировал также в расчете на определенную провинцию, и подкуп давал ему две вещи зараз – высшую должность в столице и наместничество. Промежуток в пятилетний срок значил, что народ вообще устраняется от распределения провинций; оно переходит в руки сената. Городские должности должны были вообще утратить свое значение; таким способом надеялись сократить и подкупы, которые возросли до непомерности. Подкупы вообще сильно беспокоили аристократию. Против них был издан специальный закон и даже с обратным действием на несколько лет назад. Рядом с этим была принята мера, которая должна была обеспечить частую смену наместников и не давала им засиживаться в провинциях: Помпеев lex de juremaqistratuum запрещал лицу, находящемуся в отлучке, ставить свою кандидатуру на консульство. Таким образом, нельзя было более нанизывать непрерывную цепь служебных полномочий; всюду намечены были сроки и перерывы, которые открывали простор многим коллегам и конкурентам.

После нескольких лет беспокойства и столкновений с политикой триумвиров, консерваторы находились в воинственном настроении; они хотели возмездия противникам. Это видно из прибавки к закону о подкупе, требовавшей применения его ко всем случаям за 18 последних лет, где удается доказать злоупотребление. Помпей пошел навстречу репрессиям, которых так желала аристократия: он пожертвовал даже одним из своих близких сторонников, Габинием, и допустил его осуждение за поход в Египет, который в свое время был, конечно, предпринят не без согласия триумвиров. Помпей пересмотрел лично списки присяжных, вычеркнул ненадежных людей и заполнил вновь лицами определенного направления мысли. Чтобы поставить судей вне страха от столичной толпы, которая в последнее время часто терроризировала сенат и судебные комиссии, Помпей стал окружать заседания вооруженными отрядами своих солдат.

Разрыв Помпея с триумвиральной политикой носил совершенно явный характер. Закон de juremaqistratuum был прямо направлен против Цезаря, который еще раньше уговорился поставить свою кандидатуру на консульство, не покидая провинции. Проводя свой закон, Помпей не выговорил никакого изъятия для Цезаря. Следовательно, он хотел превратить своего могущественного коллегу в частного человека и оборвать его полномочное положение в Галлии? Без сомнения, этот разрыв союза (после смерти Красса в 53 г. триумвират обратился в дуумвират) объясняется критическим положением Цезаря 52 г. Вся Галлия была охвачена восстанием, и руководителем движения был опасный своей энергией и искусством арвернский принцепс Верцингеторикс. Все, чего Цезарь достиг с 58 г., было поставлено под вопрос. Галльские инсургенты рассчитывали на политические затруднения, переживаемые цезарианцами в метрополии; в свою очередь Цезарь не мог вмешаться в италийские дела.