Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - Алексей Дельнов

Хубилай, верный «Ясе» Чингис-хана, обязывающей монголов не давать оружию ржаветь, совершил немало агрессивных походов в разных направлениях. Покоренная (во многом из-за внутренних распрей) Корея стала базой для вторжения в Японию.

В 1274 г., еще не одолев окончательно Южную Сун, Хубилай стал требовать от японского сегуна (правителя) из рода Ходзе признания вассальной зависимости и выплаты дани. Получив отказ, он направил на завоевание островов флот, ведомый корейскими моряками, с большим числом воинов. Монголы захватили два небольших острова, после чего высадились на более значительном – Кюсю, что на юге архипелага. Японский гарнизон бесстрашно вступил с ними в бой, мешая высадке. Бились самураи доблестно, невзирая даже на то, что пришельцы извергали на них снопы пламени из огнеметательных орудий. В бою погиб монгольский командующий Лю, что внесло растерянность в ряды армии. А тут еще налетела буря. Она сильно повредила или потопила немало кораблей, и захватчики предпочли поскорее вернуться восвояси.

На следующий год Хубилай, как ни в чем не бывало, отправил посольство с тем же требованием. Но после непродолжительных переговоров дипломатов, по приказу сегуна Ходзе Токимунэ, попросту прикончили – настолько, очевидно, вызывающе они себя вели (монгольские, а у нас, на Руси, еще и золотоордынские посольства не раз постигала та же участь. Так что не всегда прав Л. Н. Гумилев, который, явно симпатизируя степнякам, иногда оправдывает учиненные ими жестокие погромы чувством благородного негодования по поводу убийства послов). В 1281 г. на Японию должно было обрушиться суровое возмездие: к ее берегам приблизилась армада с десантом из 140 тысяч монгольских, китайских и корейских воинов. Но японцы заранее разузнали о предстоящем вторжении и успели приготовиться к встрече. Вражеский флот двигался двумя эскадрами: одна со стороны Кореи, другая из Южного Китая. Соединиться они должны были у берегов Кюсю. Но шедшие с юга корабли запоздали, а более слабую восточную эскадру японцы перехватили и отогнали. И ей еще повезло, потому что на припозднившихся обрушился камикадзе – вошедший как в историю, так в военную (и не только военную) терминологию «божественный ветер». Это был страшный тайфун, потопивший корабли интервентов. Уцелевшие высадились на острове Такасима, но там их атаковали и перебили местные отряды. В третий раз Хубилай не стал искушать судьбу, уразумев, что море – это явно не его стихия.

Во Вьетнаме дела тоже шли не лучшим образом. Мы помним, что нападение на Южную Сун осуществлялось и со стороны Дайвьета. Но закрепиться в этом северо-вьетнамском королевстве монголам так и не удалось, хотя они неоднократно вторгались в него большими силами. Каждый раз разворачивалась непримиримая всенародная борьба, включая и партизанскую войну. В 1288 г. в дельте Красной реки был разгромлен посланный Хубилаем китайский флот. В следующем году было достигнуто соглашение: королевство признало сюзеренитет династии Юань, но фактически осталось независимым. Возглавлявший сопротивление полководец Тран Куок Туан и сегодня почитается как национальный герой вьетнамского народа.

В 1289 г. Хубилай устремил взор и руку уж очень далеко: он отправил посольство на Яву, за 2 500 км от Китая. Но все с теми же стандартными запросами: признать сюзеренитет и платить дань. Там послов не убили, а лишь выжгли клейма на лбу. Тогда, совершив долгое плавание по Южным морям, на острове высадилась юаньская армия (1292 г.). Но к тому времени обидчик уже был убит в усобице, а политическая ситуация на острове оказалась слишком запутанной. Получилось так, что интервенты помогли одному из претендентов утвердиться на троне, а потом он же возглавил освободительную войну против них. Уцелевшие после всего этого вынуждены были вернуться в Китай.

Сам великий хан не раз выступал в походы для подавления восстаний внутри своей империи. Немалой затраты сил потребовало усмирение Тибета. В последний раз Хубилай лично возглавил войско, когда его армия двинулась на мятежных маньчжуров. Располневший, страдающий от подагры, он перемещался в паланкине, закрепленном на спинах четырех слонов.

Старость его была безрадостной. В те далекие времена зажиться на этом свете не всегда было даром судьбы. Умерла любимая жена Чаби – подруга всей жизни. Пожалуй, про нее можно сказать, что Китай кое-чем ей обязан: хотя бы ее постоянному желанию чувствовать себя не только монгольской ханшей, но и китайской императрицей, что не могло не сказываться на отношении мужа к своим подданным. Без нее лучше бы не было. Умер старший сын, наследник престола. Хубилай перестал отказывать себе в лишнем блюде и в лишней чарке вина. Скончался он в 1294 г., в возрасте 79 лет – не в походе, на коне или хотя бы на слоне, а в своей постели.

Большим событием, – но не для Поднебесной, а для Европы, – стало путешествие венецианца Марко Поло (1254–1324). Его подробный рассказ о странах, про которые мало кто и слышал, вызвал такое удивление и восхищение современников и их потомков, что написанная с его слов «Книга» по праву считается одним из побудительных мотивов начала эпохи Великих географических открытий.

Три венецианца, которые состояли между собой в родстве и носили одинаковую фамилию Поло, добрались до Поднебесной в 1275 г. Для этого они проделали путь длиной в четыре года через Сирию, Персию, Афганистан и Среднюю Азию. Двое из них, братья-купцы, до этого уже успели побывать в Поднебесной (в 1268 г.) и удостоиться беседы с самим Великим ханом Хубилаем (тогда еще не Сыном Неба). Монголу они понравились, и он долго расспрашивал их о жизни в Европе и прежде всего о христианской вере. Он уже имел о ней некоторое представление (через несториан), и склонялся к мысли, что неплохо, если бы она получила широкое распространение и в Китае. Отчасти, возможно, для того, чтобы китайцы перестали быть слишком китайцами (ведь покровительствовал же он занесенному извне буддизму), но главное – чтобы заиметь у себя побольше образованных людей, позарез нужных ему для управления своими не до конца еще покоренными подданными. Он велел передать папе римскому свою просьбу – прислать к нему сотню христианских миссионеров.

Братья с тем тогда и отбыли, но теперь вернулись не с миссионерами, а со своим молодым родственником по имени Марко (в 1275 г. ему было около двадцати одного года). Юноша пришелся весьма по душе Хубилаю – теперь еще и первому императору династии Юань. Он настолько проникся к нему доверием, что сделал одним из ближайших помощников, и Марко Поло семнадцать лет состоял у него на службе. Ему приходилось выполнять важнейшие поручения – при этом он объездил почти всю Поднебесную, побывал и на Тибете, в северной Индии, во вьетнамском Тонкинском заливе. Всем интересовался, все старался запомнить, жадно собирал сведения об еще более далеких странах. Несколько лет был правителем большого города и области.

Интересно, что венецианец не воспринимал Китай как единое целое: ему представлялось, что прежде это были разные страны, подчиненные теперь одним завоевателем и только поэтому превратившиеся в провинции империи. Хубилая в своем рассказе он постоянно называет китайским императором, но сознает при этом, что это пришелец, человек иной культуры. Описывает его как человека среднего роста, хорошего сложения, с темными глазами. Вот отрывок из «Книги»: «Я расскажу о великих и достойных делах ныне правящего хана Хубилай-каана. Последнее слово на нашем языке значит «владыка владык» и с полным правом присоединяется к его имени, ибо по числу подданных, размеру своих владений, обилию доходов он превосходит всех государей, которые когда-либо были или существуют сейчас на земле; и никому никогда не подчинялись так безусловно, как его слушаются подвластные народы. За полмили до места, где находится государь, все направляющиеся к нему принимают смиренный и почтительный вид, так что кругом на большом расстоянии господствует полнейшая тишина». Рассказчик, отзываясь о китайцах как о людях крайне миролюбивых, делится наблюдением: их неприятно волнует один вид солдат, особенно ханских гвардейцев-монголов – они напоминают им о недавних поражениях и гибели ханьской (сунской) династии.