Врата Атлантиды - Эндрю Коллинз

Помимо этих сверхъестественных явлений, ацтекские жрецы и астрономы, включая и самого Монтесуму, считали, что Кетцалькоатль вернется, чтобы принести стране гибель и разрушение, в год Че Акатль (Первый год Стрельчатого Тростника), а его имя в ипостаси Утренней звезды совпадает с днем Чиконауи Эекатль (Девяти Ветров) — датой рождения первого Кетцалькоатля. Такое случается один раз в 52 года, и по странному стечению обстоятельств или воле рока, если о таковой можно говорить, оба эти календарных события пришлись именно на весну 1519 г., перед самой высадкой Кортеса у будущего Веракруса.

Однако старинные пророчества и странные предзнаменования не исключали того, что Кетцалькоатль может появиться на берегах Мексиканского залива с многочисленной свитой спутников, имеющих схожий облик Люди народа нагуа, которых Кортес и его спутники встречали на пути к Теночтитлану в 1519 г., говорили о возвращении белых людей «во множестве». Например, люди племени тлакскала, над которым Кортес одержал решающую победу, утверждали, что «испанцы и есть те самые бледнолицые бородатые люди, появление которых предсказано в пророчествах».

Но кто же были эти пресловутые «бледнолицые бородатые люди», упоминаемые в пророчествах? Какую роль сыграли они в развитии и возвышении этой центральноамериканской цивилизации и в формировании ее мифических традиций?

Сегодня просто невозможно с полной уверенностью ответить на вопрос о том, действительно ли Монтесума твердо верил в то, что Кортес был инкарнацией Кетцалькоатля, а его спутники-испанцы — добрыми богами, прибывшими из дальних краев. В равной мере не можем мы полагаться и на аутентичность знаменитой речи Монтесумы (которая, кстати сказать, сохранилась в нескольких вариантах, что породило споры о том, где и когда она могла быть произнесена). Высказывалось предположение, что содержащееся в ней утверждение о возвращении бога является фальсификацией, вставкой испанских историков, стремившихся оправдать захват Мексики, с чем мне трудно согласиться. С известной определенностью можно утверждать лишь то, что Монтесума верил, будто Кортес происходит из того же рода, что и он сам, а принадлежность остальных испанцев к «роду Кетцалькоатля» могла вызывать у него сомнения. Эти факты зафиксированы наиболее ранними испанскими хронистами, либо сопровождавшими Кортеса во время его похода в Мексику, либо написавшими свои сочинения по горячим следам этих событий.

Но самой большой загадкой остается то, почему Монтесума не сделал ровным счетом ничего для спасения своей империи, когда Кортес и его отряд оказались в полной его власти. С того самого момента, когда испанцы впервые ступили на землю Теночтитлана, Монтесуме достаточно было лишь пальцем пошевелить, и его воины мигом переловили и перебили бы испанцев всех до единого. Действительно, после ареста Монтесумы по приказу Кортеса императора пронесли по улицам на его золотых носилках под охраной приближенных и испанских солдат. Начали собираться толпы народа, взбудораженные слухами, что бледнолицые захватили силой и уносят куда-то их Великого Владыку. Нет ни малейшего сомнения в том, что испанцев бы тотчас растерзали в клочья, если бы Монтесума «не призвал толпы разойтись, заявив, что это он сам и по собственной воле отправляется в гости к своим друзьям; тем самым он спас свою репутацию, сделав заявление, которое в глазах его подданных выглядело единственной достойной причиной отбытия монарха».

Может быть, Монтесума был слишком горд, чтобы бороться, или почему-либо убедил себя, что раз уж на его плечи легла рука судьбы, ничто не в силах спасти его империю? Если это действительно было так, нам придется вернуться к истинному смыслу пророчества о возвращении Кетцалькоатля и попытаться понять, почему же один из величайших правителей в истории так легко и покорно пал жертвой суеверных страхов и опасений.

Почему прибытие Кортеса было воспринято как исполнение пророчества о возвращении Кетцалькоатля? Кем на самом деле был тот, первый Кетцалькоатль и что он собой представлял? Не менее важен и вопрос о том, где находился пресловутый Тлапаллан, его родина, куда он вернулся после завершения своей миссии? Ответы на все эти вопросы позволят нам понять, какой виделась туземцам Центральной Америки его родная страна, ибо это весьма и весьма напоминает традиционные воззрения Старого Света, нашедшие свое отражение в преданиях об Атлантиде, Антилии и Острове Семи Городов.

Согласно мексиканским мифам о сотворении мира, до того момента, как наступил первый рассвет, существовало не одно, а целых четыре солнца. Тецкатлипока был верховным богом первого из этих солнц, а на земле в те времена жили гиганты, которых в последние времена пожрали огромные ягуары. Эекатль, бог ветра (и одновременно ипостась Кетцалькоатля), повелевал вторым солнцем; при нем мир был разрушен ветрами, а его обитатели превратились в обезьян. Тлалок, бог дождя, был владыкой третьего солнца, но его уничтожил свирепый ливень, а обитатели земли стали бабочками, собаками и индюками. Четвертым солнцем, Нагуи Атль (Четвертая Вода) повелевала богиня воды Чальчиутликве, но при ней на мир обрушились воды потопа, и его обитатели сделались рыбами (то есть утонули).

Затем настал черед пятого солнца, или века, начало которому совместными усилиями положили Тецкатлипока и Кетцалькоатль, сумевшие поднять ввысь небеса, превратившись в гигантские деревья. После этого два бога убили каймана (громадного крокодила), из тела которого и сотворили существующий мир.

Кетцалькоатль, вместе со своим двойником-близнецом Ксолотлем, спустился в подземный мир в поисках костей тех, кто утонул в прежнюю эпоху развития мира. Ловко проведя Миктлатекутли, бога смерти, благодаря тому, что они сами превратились в такие же кости, близнецы направились в Тамоанчан, что означает «Место, где народ Змея ступил на землю». Здесь эти кости, подобно зерну, были растерты в муку и смешаны с кровью. Так появились первые люди, потомки которых, ацтеки, правили Анахуаком (Мексикой).

Существуют и другие варианты этого мифа, весьма существенно отличающиеся от этой версии, что может помочь нам установить местонахождение прародины народа Змея. В них говорится о предках мексиканцев, которые происходили из места, именуемого Чикомоцток («Семь Пещер») и находившегося где-то за Колхуаканом («Сгорбленные Горы»), Одна из версий гласит, что первые люди случайно наткнулись на Семь Пещер, а другая рассказывает о том, что они сумели выбраться на поверхность земли только после того, как солнце направило в Дом Зеркал (другое название этой семизальной пещеры) яркий луч света.

В середине XVI в. мексиканский хронист по имени дон Фернандо де Алва Икстилксочитль записал мифическую историю о народе нагуа, озаглавленную «Relaciones»[23]. Он пишет, что люди появились на земле только в третью эпоху. Главными среди них были два племени — ольмеки («резиновые люди») и ксилаланка, которые, как гласит предание, высадились на землях острова Папуа. В книге не сказано, откуда они пришли, хотя Икстилксочитль и сообщает, что спустя некоторое время два этих племени основали город Чолула и надолго обосновались в провинции Табаско. Земли племени ксилаланка простирались от Кампече на юге полуострова Юкатан до устья реки Табаско, хотя древний город с таким же названием расположен на оконечности острова, лежащего между морем и бухтой, так называемой Лагон де Терминос[24]. Традиционное предание гласит, что это — то самое место, откуда Кетцалькоатль после посещения страны Анахуак возвратился в Тлапаллан. Интересно отметить, что Икстилксочитль относит пришествие Кетцалькоатля к той же самой эпохе, когда в Мексике появились ольмеки и ксилаланка.