Белый Пилигрим - Антон Краснов

— Знаю, знаю, как не знать, все-таки у вас незаконченное филологическое, это, знаете ли, хорошая база для словесных экзерциций, — изогнулся Гаппонк, улыбаясь во весь рот. — Но я как-то не о том. Видите ли, Илья Владимирович. В нашем маленьком споре вы и ваши сторонники с самого начала занимали неверную позицию. Взять хотя бы добродетельного Волоха. Именно он и его братья, и никто иной, выкрали ТУ КНИГУ из книгохранилища. Волох потом нарочно попался, а кражу свалили на моих ребяток. Не спорю, они, конечно, там были, но ничего не взяли, только случайно зацепили лапой Хранителя. Тот был старенький и оттого умер. А книги они не брали… их разворовали сами гвардейцы, между прочим! Книги ценные, так они их и продавали. Я-то уж знаю точно, потому что сам и покупал. Через посредников, конечно. Но книги — это так, мелочь. Ведь наш спор гораздо серьезнее, верно?

— Что нам с тобой спорить, маг? — выговорил Волох. — Ты сам пошел на отчаянную меру, вызвав в Мифополосу нынешнего Темного. Я ответил тебе тем, что Светлый теперь тоже знает о себе все. Ты проиграешь, и вот только не надо затевать финальных свар. Я понимаю, ты любишь современное Илье и Вадиму киноискусство и насмотрелся разных там фильмов, где в конце главный злодей долго и красочно противоборствует с главным борцом за справедливость. Так вот, ничего подобного не будет, милый Гаппонк.

— Да ну? — лукаво прищурился тот. — Очень интересно. Да нет, Волох, как раз все будет по-моему. Я в самом деле, как ты выразился, насмотрелся разных фильмов. Я и книги читаю. Я вообще образованный колдун. Сейчас я просто-напросто заключу Илью Владимировича под стражу и посажу туда, где он будет долго и спокойно существовать многие века. Убивать его нельзя, да и ни к чему ненужное кровопролитие. Я — существо гуманное. Зверей вот люблю. Впрочем, вы знаете. А мы тем временем откроем порталы, и Вадим Андреевич со своей избранницей будут благоденствовать и далее, в то время как вы, почтенные…

— Что ты его слушаешь, Илья? — крикнул Волох, гневно раздувая ноздри. — Это же даже не… не человек, это функция, тобою самим и введенная! Функция зла, запускающая механизм интриги! Функция искушения, дьявольски изобретательного обольщения! Он взялся в нашем мире невесть откуда около пятнадцати лет назад, когда начались протечки из Истинного мира! Он чужероден Оврагу и Мифополосе так же, как магнитофон Бабы-яги и детективные книжки Чертовой и Дюжиной! Не слушай его, Илья, а лучше подумай, не является ли он… порождением твоей собственной фантазии? Никого тебе не напоминает? Если ты вспомнишь, кого именно, то он ничего не сможет с тобой сделать!

Гаппонк клацнул зубами. Его лицо посерело. Он смотрел на меня, и лицо его искажала непередаваемая злоба. Маску любезности как ветром сдуло. Было видно, что сейчас Волох поразил его в самое сердце. Какие там молнии!.. Всего несколько слов, и колдун постарел лет на двадцать. Верно, в словах Волоха в самом деле таится зерно истины, ключ к загадке…

Но времени найти этот ключ у нас, судя по выражению лица колдуна, оставалось совсем мало. Милейший хозяин изогнулся и заговорил голосом, каким, должно быть, изъяснялась бы ожившая ампула цианистого калия — бесцветным, невзрачным, таящим в себе смертельную угрозу:

— Ну, хорошо. Значит, так. Хорошо. Что ж, придя сюда, вы знали, на что решаетесь. Хоть ты и Светлый, но здесь, под сенью моих охранных заклятий и в пределе Огненного столба Темного Пилигрима, ты в полной моей власти.

Умел он нагонять липкий, суеверный ужас… Я почувствовал, как тщательно уложенные волосы на моей голове начинают топорщиться и подыматься дыбом. Гаппонк Седьмой продолжал, скаля кроличьи свои зубы:

— Сейчас я пленю вас. Волох будет уничтожен, а ты, Светлый…

— Сколько можно говорить? — вдруг прозвучал низкий, грозный голос Вадима, и его мощная фигура возникла рядом с Гаппонком. — Пора действовать, маг. Вот и займись!

Гаппонк даже не тронулся с места. Он ничего не сделал, просто поднял руку и шевельнул губами. Поднял руку и шевельнул губами, больше ничего. Но тотчас же я почувствовал, как в комнате начинает стремительно холодать. Холодало так быстро, что уже через минуту на стеклах образовался слой инея. Слабость и апатия сковали меня. Но я не терял присутствия духа. Наверно, потому, что был уверен: Гаппонк не властен над моей жизнью и смертью, он не сможет причинить мне вред. А вот старик Волох упал на подогнувшихся ногах, поднес к губам костенеющие руки и стал жадно на них дышать… Видно, пытается отогреть. Он шепнул:

— Ну что же ты… Ведь все в твоих руках… Он не может причинить тебе вред… Он полностью в твоей власти… Ты можешь отсюда уйти, тебе стоит только захотеть! Ты все равно должен попасть в Истинный мир, чтобы!..

— Молчи, старик!

Выкрикнув это, Гаппонк протянул вперед руку, и вдруг из стен, из пола, из потолка — отовсюду стал нарастать лед. Острые его наросты тянулись, карабкались, как живые побеги, извивались по-змеиному, и не страшно, а как-то безысходно тоскливо стало мне… Старик Волох повернул ко мне побелевшее лицо и прохрипел:

— Помни… на тебе ответ за… за все!… Ты должен… ты должен вспомнить, КТО он!..

Последним усилием старик вскочил на ноги, но вдруг грянулся плашмя, и я увидел, как по его совершенно белой шее пробежала трещина и голова откололась; звеня, покатилась по полу. Гаппонк скривил губы и выговорил:

— Какой несовершенный биологический вид.

Я вскинул на него глаза и, ударом кулака сбив тянущийся ко мне ледяной нарост, медленно, почти по слогам, сказал:

— Вспомнил.

— Что — вспомнил? — быстро проговорил Гаппонк.

— Тебя вспомнил. Где я тебя видел. На кого ты похож. У меня был в школе учитель природоведения, его звали Александр Алексеевич. У него были мерзкие кроличьи зубы, его предмет ненавидела вся школа, а уж как ненавидели его самого! Тогда, лет тринадцать назад, он преподавал и у меня. Помню, он даже снился мне в кошмарах!.. — Я говорил все громче и громче и даже шагнул к Гаппонку, не обращая внимания на то, что острия льда топорщатся прямо у моей груди. — Да, снился в кошмарах, а природоведение и потом биологию я ненавижу до сих пор! Мне даже казалось, что этих Александров Алексеевичей много, что они повсюду, и, куда ни ступи, куда ни повернись, везде наткнешься на их отвратные морды. Первую, вторую… четвертую… шестую, седьмую! Так фамилия у того Александра Алексеевича была Гапоненко. Гапоне…

Гаппонк всплеснул руками и что-то слабо пролепетал, но я уже не слушал его. Я рванулся к окну. Мне стоит только захотеть, и я попаду в нужное время и нужное место ОТОВСЮДУ! Мне по силам открыть портал где бы то ни было…

Что-то басом крикнул Вадим, но я уже не видел его. Сосульки опускались с потолка, разрастаясь на глазах, а навстречу им прямо из пола поднимались другие конусовидные ледяные наросты. Это напоминало мне смыкание чьих-то гигантских челюстей: два ряда зубов сближались, чтобы с лязгом сомкнуться в гибельном для кого-то укусе. Я рванулся и, проскользнув между ледяных клинков, в последний момент пошатнулся и вынужден был схватиться рукой за прораставший из пола ледяной сталагмит. По льду пробежала трещинка, сосулька обломилась и осталась в моей руке. Я стремительно шагнул прямо в окно.