Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии - Елена Соломински

Антисемитские нападения на евреев происходили в самом центре Берлина уже в начале 1921 года479Экономический кризис еще больше обострил конфликт между немецким населением и новоприбывшими беженцами: в октябре 1923 г. многие евреи Берлина получили письма с антисемитскими угрозами, а в начале ноября евреи в Шойненфиртеле стали основными жертвами погрома. Надругательства над евреями, избиения проходили и в западной части Берлина480.

С тревожным предчувствием описывал Илья Эренбург атмосферу Берлина начала 1920-х годов: «Весь мир тогда глядел на Берлин. Одни боялись, другие надеялись: в этом городе решалась судьба Европы предстоящих десятилетий»481Такой атмосферой столица Германии встречала Тейтеля, чья роль в истории русско-еврейского беженства Берлина станет поистине судьбоносной.

«НЕ ДАЙТЕ УГАСНУТЬ ИСКРЕ НАДЕЖДЫ …»

Союз русских евреев в Германии в 1920–1935 годы

С мужеством и усердием принимался Яков Львович Тейтель за любое новое дело, если оно преследовало общечеловеческие цели, за любую инициативу, если она способствовала улучшению положения еврейства. В Германии его призвание становится не просто жизненно-важной задачей, а вызовом времени. Десять лет спустя после того, как Я. Л. Тейтель возглавил Союз русских евреев, Алексей Гольденвейзер, подчеркивая значимость этого события, определил его, как «призвание варяга: люди, обладавшие уже некоторым стажем в эмигрантской общественности, обратились к человеку свежему, в беженских проблемах неискушенному, и сказали ему: приди княжить и володеть нами»482Из скромной эмигрантской организации культурных людей с благими намерениями, которая в первый год своего существования пыталась определиться с курсом действий и партнерами в море беженских проблем и организаций, Тейтель стал выстраивать духовный очаг и институт действенной помощи, то есть сообщество по принципу открытого дома, чья внутренняя жизнь и внешние контакты с миром были бы похожи на его дом, где бы он ни жил. Ему было гораздо важнее конкретное дело помощи нуждающимся здесь и сейчас, чем, например, организация выставок еврейских художников из Галиции, которыми пытался заниматься Союз в первый год своего существования483В короткий срок Тейтель создал команду единомышленников, в которой знания и опыт каждого находили свое лучшее применение («нужна благородная первая скрипка, но нужен и барабан» – любил повторять он). Юристы, врачи, педагоги, люди с опытом общественной работы и без потянулись к нему… Тейтель овладевал умами, обладая даром своими идеями завоевывать единомышленников, вдохновлять своей деятельностью, а главное как отмечал П. Н. Милюков, «зажигать в других те хорошие черты натуры, которыми отличается сам»484Это сообщество людей сердца постоянно разрасталось, а преданное отношению к делу самого Тейтеля было высокой планкой, к которой стремился каждый, кто приходил в Союз. С приходом Тейтеля поток заявлений в члены Союза увеличился. Причем в большинстве случаев одной рекомендации Якова Львовича (вместо положенных по уставу двух!) на заявлении просителя было вполне достаточно.

Постепенно формировались круги общения, возникали идеи и предприятия, выстраивались коммуникации как внутри Союза русских евреев, так и с окружающим миром – с государственными чиновниками, с представителями германской юстиции, с социально-культурными учреждениями Берлина и немецким еврейским сообществом, и, конечно, с другими организациями русской или еврейской эмиграции, позволяя Союзу достигать результатов, оставляющих позади аналогичные эмигрантские организации, а подчас и опережая по активности весьма заслуженные местные обществва. В первые годы существования численность Союза была 120 человек, в 1925 году – 331 человек, в 1926 году – 404 человек. Имея в своем составе к 1928 году 500 человек, Союз оказывал помощь тысячам просителей485.

Понимая, что в одиночку с проблемами беженцев не справится, Тейтель занялся поиском стратегических партнеров: в июне 1921 года Союз входит в составе Объединения русских общественных организаций и институтов в Германии (Ausschuß russischer öffentlicher Organisationen und Institutionen in Deutschland), где играет важную роль в решении правовых вопросов беженцев, а Тейтель становится членом совета объединения. При этом Союз русских евреев отклонил предложение о слиянии с Объединением организаций восточных евреев (Verband der ostjüdischen Vereine zu Berlin)486, предпочитая сохранять свою самостоятельность, в т.ч. и в выборе cоюзников. Впрочем, причин здесь могло быть несколько: в Союз восточных евреев входило множество мелких объединений, оказывающих помощь восточноевропейским мигрантам, при этом постоянно ощущалась нужда в средствах. Войти в такую организацию означало раствориться в ней, потеряв самоидентификацию. Тейтель предпочитал «свою» среду – многолетние проверенные контакты. Круг интеллигенции из России вне зависимости от политической ориентации был ему ближе и понятнее, чем еврейский пролетариат из восточной Европы. Тейтель, став во главе Союза, вектор взаимодействий Союза направляет на тех, кто был его друзьями-соратниками до революции: немецкое еврейство в лице Джеймса Симона и Пауля Натана – лидеров Общества помощи немецких евреев в Берлине, и русское еврейство в Париже, а именно Общество помощи еврейской беженской интеллигенции, которое возглавлял Г. Б. Слиозберг. Эти контакты давали Тейтелю надежду, что Союз русских евреев сможет идти своим курсом и столь же независимо выбирать партнеров. Опыт жизни в России научил Тейтеля и еще одному правилу:

«Самое верное дело везде иметь своих людей». Беженских организаций в Берлине было множество, и Тейтель, используя свои контакты, активно рекомендовал туда кандидатов из числа членов Союза: в президиуме еврейского социального ведомства (Арбайтерфюрзоргеамта) – И. С. Шалит, в организации вокзальной службы совместно с представителями немецкого еврейства – доктор Е. А. Зеликман, в общежитии для еврейских беженцев только у выходцев из России свой социальный работник – Т. И. Левина, благодаря которой на зависть другим беженцам «у русских евреев» и специальное питание, и медицинская помощь, на совещания Германского Красного Креста делегируется А. И. Лурье, за контакты с русскими эмигрантами, а именно представительство от Союза в Объединении 16-ти русских общественных организаций отвечает Б. С. Ширман, в курсе всех дел Общества помощи немецких евреев всегда был его многолетний секретарь Марк Вишницер; на закате «русского эмигрантского Берлине» «связным» между русским и немецким еврейством был Яков Фрумкин, занимавщий в 1930-е годы руководящие должности сначала в Берлине, а позже в США в Обществе еврейской эмиграции. Жизненный опыт подсказывал Тейтелю, что времени на заседания мало, нужны активисты, владеющие информацией, интегрированные в новой среде и желающие работать в деле помощи беженцам.