Блю из Уайт-сити - Тим Лотт

На столе чашка с недопитым кофе, три ручки, блокнот с листками для записей, полная пачка сигарет и пустая пепельница, какие-то письма. Одно — из соседней пиццерии, другое — от перевозчика, именующего себя Королем Голубиной Почты.

Мне всегда нравилось подглядывать. Наверное, поэтому я стал агентом по недвижимости, всю жизнь сующим свой нос в чужие дела. Я потерял уже трех женщин только из-за того, что читал их дневники. Вот чего бы я вам никогда не посоветовал. То, что они пишут, ужасно. Я бы сказал, это не та правда, которую стоит знать.

Пресытившись тем, что лежит на поверхности стола, начинаю выдвигать ящики. Там в основном всякий хлам — старые бумаги, кнопки, клей, а нижний ящик закрыт на ключ. Я дергаю. Удивительно, но ящик поддается. Внутри два конверта.

Оборачиваюсь, чтобы проверить, не идет ли кто. Парикмахеры по-прежнему бездельничают, теперь я понимаю, что волосы на полу принадлежат толстяку в майке с надписью «Ё-МОЕ». Девушка все еще натирает пол. Она занимается этим уже минут сорок.

Достаю один из конвертов. Внутри маленький полиэтиленовый пакетик с желтоватым порошком. Не больше столовой ложки. Я открываю его и смазываю порошком десны. Это, естественно, кокаин, полагаю, граммов пять. Быстро убираю пакетик обратно в конверт, стараюсь сложить все, как было.

Смотрю на второй пакетик. Это просто письмо, очевидно, официальное. Сначала я решил, что это счет за парковку, но потом замечаю, что оно напечатано на бланке местного суда. Начинаю читать.

ДЕЛО О БАНКРОТСТВЕ, ВОЗБУЖДЕННОЕ ПРОТИВ ЭНТОНИ ДИАМОНТЕ, ВЛАДЕЛЬЦА ФИРМ «ПРИХОТИ ДИАМОНТЕ ЛТД» И «ТВОЙ ЛУЧШИЙ ДРУГ».

СЛУШАНИЕ НАЗНАЧЕНО НА 17 СЕНТЯБРЯ 1998 ГОДА.

Вдруг музыка обрывается, и салон оглашается криком. Я быстро засовываю конверт обратно и закрываю ящик стола. Кто-то истошно орет. Узнаю голос Тони. Выглядываю в салон. Тони навис над несчастной девушкой, сжавшей щетку так сильно, что побелели костяшки пальцев. Ей не больше пятнадцати. Она испугана до смерти.

— Ты ДУРА НАБИТАЯ. Прошу тебя, в следующий раз НИКАКИХ САМОСТОЯТЕЛЬНЫХ РЕШЕНИЙ. Просто делай то, что тебе велели, мать твою. Если я просил купить бальзам «Пол Митчелл», а в магазине его нет, вернись и скажи об этом кому-то, у кого есть мозги. Что мне теперь, в задницу засунуть эти двадцать пять бутылок пакистанского ДЕРЬМА? «Пол Митчелл» мне нужен СРОЧНО, а не через десять минут и не через полчаса. СРОЧНО! Так что вали в эту индийскую лавочку, и пусть они возвращают деньги, хотя какой вонючий пакистанец расстанется со своими деньгами. И мне нужны не расписки, мне нужны ДЕНЬГИ. Не вернут, вычту из твоей сраной зарплаты, тупая макаронница.

Девушка начала плакать.

— И нечего тут реветь. Если тебе не нужна эта работа, ко мне очередь выстроится. Так что проваливай.

Девушка берет упаковку с шампунями и, рыдая, плетется к выходу. Тони с отвращением смотрит ей вслед. А потом несколько раз громко, с сопением выдыхает через нос. Я знаю эту его манеру. Ноздри краснеют и раздуваются. Отвратительно.

Из своего укрытия я смотрю на Тони и вижу его лицо как будто впервые. Оно совсем не симпатичное. Оно злое, уродливое, глупое. И Тони — никакой не прирожденный делец, не игрок, умеющий проигрывать. Он — ничто, пустое место, усвоившее несколько ужимок и прыжков.

Я разворачиваюсь и, перешагивая через подушки, направляюсь к пожарному выходу. Выхожу на теплую, тихую улицу. Сидящий на мостовой бродяга громко рыгает, потом поднимает на меня глаза и произносит с изысканной вежливостью:

— Простите великодушно.

Совсем недавно я встретил Бертрана Рассела и спросил:

«Скажите, сэр Рассел, что все это значит?» И, представьте, он не нашелся, что ответить.

Водитель такси — Т. С. Элиоту

Еду к Ноджу домой. Уверен, если позвоню, он бросит трубку. А Нодж — мой последний шанс хоть что-то склеить из этих обломков.

Я смутно помню, что он выезжает на работу из Шепердс-Буш часов в десять. Сейчас половина десятого, так что у меня есть шанс его застать. Иду по Голдхок-роуд, собирая волю в кулак. Выхлопные газы наполняют воздух вонью окурков, серы и подмокших бенгальских огней.

И тут приближается такси с зеленым огоньком. Дверцы расписаны рекламой. Через лобовое стекло успеваю разглядеть Ноджа. Он несется на бешеной скорости. Очень непривычно видеть его за рулем такси. Как ни странно, я почти и не видел его на работе. В выходные Нодж водит «форд-эскорт». Но в такси он смотрится совершенно по-другому: как будто меньше, трагичнее.

Я складываю пальцы и свищу. Поначалу мне кажется, что он проедет мимо, но нет — перестраивается из среднего ряда и останавливается около меня. Огонек выключается. Я подхожу к открытому окну. Когда он поворачивается, по его изумленному виду становится понятно, что он меня не узнал. Он молчит, я тоже. Потом отворачивается, включает огонек и трогается.

— Нодж!

Рука зависла над коробкой передач. Он говорит тихим, бесстрастным голосом:

— Я — в Уэст-Энд. У меня там вызов. Поезжай на автобусе.

Но передачу не включает.

— Можно я поеду с тобой? Мне как раз надо в том районе дом посмотреть.

Я вру, и Нодж это знает. Но с места не двигается, поэтому я направляюсь к переднему сиденью.

— Спереди нельзя. Страховкой не покрывается, — говорит он ледяным тоном. На меня даже не взглянул.

— Ладно, тогда я поеду как пассажир.

Подхожу к задней двери, и в тот момент, когда прикасаюсь к ручке, слышу щелчок. Замок закрылся.

— Нодж, ну хватит. Пожалуйста!

Нодж глубоко вздыхает. Мне кажется, это длится целую вечность. Чувствую, что сейчас он сорвется с места.

— Я обычный пассажир. Можешь не включать переговорное устройство, раз не хочешь со мной говорить. А если ты откажешься меня довезти, я напишу жалобу. Я знаю, как это делается. Ты не имеешь права отказать клиенту без веских на то оснований. У тебя могут отобрать лицензию.

Нодж качает головой, выражая одновременно отвращение и готовность уступить. Щелчок, и дверь открывается. Я залезаю внутрь. Перед пассажирским местом табличка «Благодарим Вас за то, что Вы не курите в салоне» и освежитель воздуха в виде зеленой елочки. А впереди три пустые пачки «Крейвен Эй».

Такси пристраивается к потоку машин. В салоне вечная мерзлота.

Я кричу в переговорник:

— До Тоттенхэм-корт-роуд, пожалуйста.

В ответ получаю едва заметный кивок.

— Ты видел рисунок в «Частной жизни»? Пассажир на заднем сиденье такси, водитель поворачивается и что-то говорит. И надпись: «Заранее благодарны, что Вы на все согласны».

Нодж опять делает вид, будто ничего не слышит. Я заметил, что счетчик включен. Нодж пристально наблюдает за движением. Я вижу только его немигающие глаза в зеркальце заднего вида. Карие глаза. Странно, до сих пор я не обращал внимания на их цвет.