Я - вор в законе. Большой шмон - Евгений Сухов

Он сделал большой глоток, лениво потянулся за сигаретами, все еще растягивая рот в довольной ухмылке. Прикурив, Витек довольно зажмурился, подрыгивая мозолистыми ступнями в такт «Привередливым коням». Кучеряво, ох кучеряво все выходило! А майора Шевцова, дубину толстожопую, он так красиво организовал, взял его, мудилу, на перепуг. И своих старых бомбил, с которыми в прошлом месяце ломал фуры на Горьковском шоссе, нашел и снова в подмогу позвал, а те только рады пособить самому «Владиславу Геннадьичу Варягу»!

— Ну что же ты, Владик, спинку не пришел мне потереть? — раздался слащавый голосок у него над ухом.

Он раскрыл правый глаз. В комнату вплыла завернутая в белую махровую простыню Нюшка. Витек снял ее только вчера у «Макдоналдса» на Тверском бульваре, подвалил к девке на скамеечке, слово за слово, завел в закусочную схавать по биг-маку, а потом поволок сюда, на съемную хату в Воротниковском переулке. Нюшка в койке оказалась совсем неумеха, даром что из Кишинева приехала в столицу на заработки, но зато без предрассудков — Витька ее и раком ставил, и в рот брать давал, все она проделывала с готовностью, доставив ему офигенное удовольствие…Он ей тоже не-фигово заплатил, не пожадничал. И она осталась у него еще на денек.

— Ща я тебе другое место потру, красуля! — хохотнул Витек, откидывая одеяло.

Девица, лукаво закатив глаза, подошла к дивану. Она озорно улыбнулась и сбросила простыню на пол, обнажив розоватое, распаренное после душа тело. Витька, уже вконец очнувшийся от дремоты, не спеша облизал ее взглядом: похожие на опрокинутые пузатые коньячные бутылки ляжки, треугольник курчавых черных волос в паху, глубокая лунка пупка. Взгляд уперся в полные груди с коричневыми кругами вокруг сосков. Он шумно втянул воздух и облизнулся по-собачьи.

— Ну, иди сюда, булочка, иди ко мне! — Витек обеими руками обхватил Нюшку за ягодицы и, впившись в упругую шелковистую кожу, притянул к себе, чувствуя нарастающее возбуждение внизу живота.

Девка податливо упала на колени и, выскользнув из-под его рук, перевернулась на спину, призывно раскорячив ноги, так что ее покрытая черными волосками пещера бесстыдно приоткрыла свои влажные недра. Витька глухо зарычал и с невнятным урчанием прыгнул на нее сверху, упал на локти и одним махом, не целясь, вонзился в скользкий вход.

— Ща я тя на шампурчик насажу да поджарю на костерке… На шампурчик, на шампурчик… — приговаривал он, ощущая, как вторгается в липкую горячую траншею его безотказный солдат.

Нюшка закатила глаза и молча лежала с окаменевшим лицом. «Вот сука, — подумал Витька с остервенением, — и ночью, дура, лежала бревном и сейчас… Что она, до меня с глухонемыми, что ли, трахалась… не знает, как баба должна себя в койке вести?»

Волна болезненного наслаждения подступила в пах и хлынула в узкую протоку, вырвалась наружу, захлестнула поясницу, живот, бедра. Витек застонал, заскрежетал зубами, ногтями вцепился в Нюшкины упругие сиськи, стал царапать их, желая причинить молчаливой любовнице боль…

И тут раздалась переливчатая телефонная рулада. От блин! Как же не вовремя! Хорошо хоть, кончить успел… Да только не до самого конца. С сожалением оторвав правую руку от теплой Нюшкиной груди, Витек ухватился за провод, подтянул аппарат к себе.

— Да пускай звонит, попыталась остановить его молдавская жрица любви.

«И то верно», — мелькнула мысль. Потом сразу другая: «А вдруг срочняк какой наклюнулся? Этот телефон знают только мои бойцы, Рыжий и Гусь, да майор Шевцов. Больше некому звонить…»

— Черт! Ни минуты покоя, — недовольно пробурчал он, все-таки сдергивая трубку. — Алле?

— Это я, Вить, — послышался глухой голос Мишки Шевцова. — Нашел для тебя кое-что… Как просил…

— А хрен ли сюда звонишь? — зашипел Витька. — У нас же уговор был — я те сам вызванивать буду!

— Срочное дело, Витя… Джипарь на мази, совсем новенький, — торопливо забубнил гаишник. — Сегодня только зарегистрировали. А завтра утром уйдет!

— Да на хрен мне джипарь… — недовольно буркнул Витька и покосился на голую девку.

— Так это ж не просто «паджеро»… Джип «мерседес»! «Гелендваген»!

— «Гелендваген»? — встрепенулся Хорек. — Это меняет дело… Где?

— Под Москвой. В Переделкино… Адрес есть. Номера уже получает. Сейчас еще стоит у нас на площадке. Поточнее скажу через полчаса…

Витька бросил трубку на рычаг и задумался на секунду. «Мерседесовский» джипарь… «Геленд»… Ингуши должны клюнуть. Меньше чем за восемьдесят штук он его им не отдаст… Завтра же надо рвануть в Переделкино и поглядеть, что там и как. А сегодня надо мужикам свистнуть, пусть готовятся завтра на дело! Витькой овладел бешеный, просто сумасшедший азарт охотника, который после долгих бесплодных поисков напал на след крупной дичи. А тут еще к этому охотничьему азарту примешалась клокочущая в его сильном теле неистраченная похоть. Получился взрывоопасный коктейль… Он повернулся к Нюшке, которая неподвижно лежала на спине, раскинув руки. Витька почувствовал, как вновь шевельнулся его «универсальный солдат». Он хмыкнул — кто ж это так его назвал? Кажись, та самая блядища из Тольятти, Царство ей Небесное… Он мотнул головой, отгоняя неприятные воспоминания, и сосредоточился на приятных ощущениях: его «солдат» наливался кровью, удлинялся, тяжелел. Витька встал над Нюшкой на четвереньки и, подавшись чуть вперед, пальцами чуть приоткрыл ее горячий влажный рот…

* * *

Утречком следующего дня Витька, оставив в койке дрыхнущую Нюшку, отправился на Большую Дмитровку в «Дрова» — совсем недавно облюбованный им большой шумный ресторан, где можно было за триста рублей нажраться от пуза на шведском столе. Навалив на большую белую тарелку пять или шесть салатов, блинчики с творогом, японских суши с макрелью, тушеных баклажанов и еще какую-то хрень, Витек присел за столик у окна и приступил к хавке. Когда он покончил с баклажанами и приступил к блинчикам, к его столику подошел высокий рыжеволосый крепыш с грубым, точно вырубленным из куска гранита, лицом. В руках у него был поднос с чашкой кофе и двумя продолговатыми пирогами. Присев' на свободный стул, крепыш жадно вонзился зубами в пирог. Потом они перекинулись несколькими фразами. Когда подошел официант убрать грязную посуду, оба смолкли, отвернувшись в окно. Минуту спустя снова заговорили. Оба старались не смотреть друг на друга и лениво перекидывались словами, едва открывая рот. Со стороны могло показаться, что два незнакомца от скуки болтают о размере порций или особенностях местной кухни.

— А ты че один, Рыжий? — тихо поинтересовался Витек. — Где Гусь?

— Гусь крылья чистит, Владислав Геннадьич, — осклабился Рыжий. — Все путем. Будет там в назначенное время.

— Ну смотри!.. — грозно предупредил Витек. Ему опять, как и раньше, ласкало слух уважительное «Владислав Геннадьич», с которым рыжеволосый амбал исправно к нему обращался. Неужели этот козел и впрямь не догадывается, что Витек просто ломает перед ним и его друганом комедию, что никакой он не смотрящий России, а так, пописать вышел?