Герцеговина Флор - Виталий Павлов

Наконец обряд прикладывания к перстню закончился. Церемониймейстер возглавил шествие к столу. Теперь Сатера четко понимал, кто этот человек в коричневом платье. Слуги отодвинули кресло, подождали, пока доктор начнет опускаться, а затем медленно подвинули кресло этому самозванцу под зад. К свечам добавили факелов, и в зале стало светлее. Доктора это не очень порадовало, ведь в любой момент какой-нибудь господин, в соответствии с ритуалом, откинет его капюшон, и все эти интуристы во главе с фон Баламутом обнаружат, что «царь ненастоящий»! Началась церемония рассадки гостей. Мужчина в коричневом подходил к каждому из рыцарей, кланялся, а затем отправлялся к столу. Гость пристраивался в кильватер, и в таком порядке они добирались до места за столом. Дальше опять поклоны, и наконец гость усаживался. Доктор тихо радовался, что его усадили первым, потому что вся эта бодяга с рассаживанием длилась минут сорок.

Наконец и этот этап завершился. Однако далеко не закончились испытания для самозванного магистра. Взгляды рыцарей устремились в его сторону. Выходило, что доктору опять надо было что-то делать. Сказать тост, или начать есть, а может быть, хлопнуть три раза в ладоши. Наверное, нечто в этом роде, но что именно? Шло время, рыцари терпеливо ждали, а этот магистр-тормоз молчал, как пень, покрываясь испариной. Кто сказал, что в такие моменты сердце уходит в пятки, напротив, оно колотилось где-то вверху, возле горла. От напряжения доктор сделал какой-то кундштюк правой рукой, последствия которого оказались неожиданными. Рыцари вскочили, как по команде. Общий порыв был настолько силен, что, не окажись за спиной Сатеры слуги, который придержал его за плечи, и он бы поднялся во весь рост. Далее рыцари пробубнили что-то, явно по латыни, а затем осушили свои кубки. Сатера, наученный первыми опытами, уже не шевелился, ожидая сигнала сзади. Ждать пришлось недолго, Легкий тычок в бок надо было расценивать как руководство к действию. Доктор повиновался ему, как хорошо дрессированный конь. Он поднял свой кубок и, стараясь не показывать своего лица, осушил его. Заметим, между прочим, что кубок был не менее литра в объеме. Вино было прекрасное — хорошо выдержанное, напоминающее по вкусу «Кагор».

Это напомнило Сатере день, когда его крестили. Он ясно вспомнил деревенскую церковь недалеко от Пскова и священника — отца Владимира. Тогда будущего ученого поразил этот вкус, который неожиданно перенес в комнату, где на последний ужин собрались апостолы и учитель. Священник продолжал службу, не заметив, что тот, которого он крестил в этот момент, отлучился на время. Примерно на две тысячи лет назад.

Да, видел бы он доктора Сатеру сейчас! В этом одеянии, в этом зале, при этом свете. Знаменитый путешественник почувствовал себя не очень хорошо. Вначале это были мучения духовные, но, к сожалению, к ним присоединились еще и физические. Дело в том, что в последний раз доктор нормально ел со скатерти-самобранки перед тем, как пуститься на поиски меча. Колбасу, которую Сатера предусмотрительно прихватил с собой, как вы помните, пришлось скормить неизвестному четвероногому другу. Литр крепленого вина и так доза немалая, а уж если без закуски! Именно поэтому фигуры и предметы потеряли свои четкие границы, а свет начал гаснуть. Доктор засыпал. Рыцари же напротив, осушив кубки, вновь уставились на мнимого магистра неподвижными взглядами. Борясь со сном, доктор понимал: опять нужно было что-то делать. Правда, на этот раз Сатера реагировал не так остро. Более того, ситуация даже веселила его. Лица рыцарей то расплывались перед его глазами, то вытягивались, как в зеркалах комнаты смеха, то вовсе исчезали. Тихий нервный смешок сотряс его тело. Именно от него доктор покачнулся в своем кресле, но удержался, сделав какое-то неловкое движение рукой в сторону князя Бессмертного. Этот ничем ни примечательный жест неожиданно осчастливил бывшего студента Остальные, как показалось ученому, напротив, как-то сникли и опечалились. Глухой ропот пробежал по залу. Молодой князь поднялся.

— Мастер, — он поклонился своему бывшему педагогу. — Я расцениваю ваше решение как знак признания заслуг деятельности нашей ложи. Братьев же я смею уверить в том, что, несмотря на свой возраст, мы не оброним и капли из чаши чести, которую нам доведется нести следующие семь лет.

Князь говорил что-то еще, но смысл его слов становился все менее и менее понятен доктору Сатере. Его сознание тихо угасало. Доктор засыпал. Засыпал самым позорным образом, как какой-нибудь первокурсник на лекции по истории религии. Признаемся, он даже всхрапнул. Нет-нет, прекрасные поклонницы телезвезды, не волнуйтесь! Смеем вас уверить, в обычной жизни доктор спит тихо, как ребенок, но в тот момент от усталости, и оттого, что он спал сидя, этот неприятный звук вырвался из его уст Князь замолчал, рыцари встрепенулись, Сатера проснулся. Жутко ломило в спине, доктор выпрямился, подавляя в себе желание сладко, до хруста в Суставах, потянуться. Это его движение не ускользнуло от присутствующих. Гремя доспехами, они поднялись. Поднялся и Сатера: Заседание таким странным образом закончилось.

Слуга направился вперед, отворились двери, и ведомый охраной и сопровождаемый рыцарями, Сатера вошсл в парадный зал. Здесь тоже трещали смолой факелов свисали белые знамена и штандарты. На стенах красовались, играя бликами огней, щиты с фамильными гербами. В углах стояли конные статуи неведомых рыцарей. У дальней стены находился помост с таким же

резным креслом, к которому доктор и направился уже без чьей-либо подсказки. Дождавшись, когда самозванный магистр опустится на трон, рыцари построились в две шеренги, образовав своеобразный узкий проход. Этот живой коридор вел прямиком к помосту, к трону, где восседал доктор Сатера. Неожиданно зазвучал орган, величественно и умиротворяюще. К нему присоединился хор, и все вместе вылилось в торжественный гимн, при звуках которого сидеть не было никакой возможности. Однако невидимый поводырь по миру средневековых ритуалов и на сей раз удержал Сатеру на месте. Рыцари обнажили мечи и сомкнули их концы, образовав некое подобие стальной крыши. Начинался очередной таинственный ритуал, участником которого так Неожиданно стал наш искатель приключений. Орган и хор утихли, зазвучали фанфары где-то высоко. Можно было подумать, что это ангелы трубят в свои трубы. Действие захватило ученого. Распахнулись врата, прямо напротив помоста, в конце живого коридора. Вздрогнуло пламя факелов.

Он покоился на длинной сафьяновой подушке пурпурного цвета, расшитой магическими знаками. Его лезвие сияло холодным огнем, и это несуществующее в реальности пламя создавало впечатление, что Он — живой. Он двигался рукоятью вперед, приближаясь с каждой секундой все ближе и ближе. Вновь вступили хор и орган. Гимн звучал мощнее и мощнее. Меч сам плыл в руки того, кто много раз рисковал жизнью для того, чтобы хоть раз прикоснуться к нему. Какие-то глупые мысли заскакали в голове доктора.

«Меч — это — меч — та. Это почти — меч — да! Только с каким-то немецким акцентом» — вот что про- неслось в голове доктора.

Сонное оцепенение, в котором он пребывал последние два часа, сменилось лихорадкой. Доктора буквально трясло от происходящего. Меч был совсем рядом, и доктор уже различал отдельные буквы на клинкеe, которые пока еще не складывались в слова. Ждать, судя по всему, оставалось совсем недолго.