Обжигающий след - Анна Невер

— Летит сюда! — воскликнула Тиса. — Поразительно! Крылья, кажется, кожистые? Нет, не полностью…

Рысак приземлился саженей за пятнадцать и, к радости девушки, стал медленно приближаться. Теперь она могла еще лучше разглядеть животное. Древний оказался значительно крупнее обычной рыси, торс в обхвате не меньше, чем у мула, но в сравнении с ним коротконог. Крылья удивительным образом складывались в подмышечный мешок передних лап. И да, крыло в основном кожистое. Жесткое оперение проступало лишь по самому краю — в том месте, где у летучей мыши имелся коготь.

Остановившись в пяти саженях, рысак замер, зашевелил мокрым широким носом. Шерсть раздувал степной ветер. Желтые глаза некоторое время изучали девушку, затем уперлись в шкалуша.

— Надо же, он так близко, Трихон!

Тиса не смогла сдержать радости и обернулась — парень снимал солдатский мешок с седла Буя, затем завозился с завязкой. Она удивленно подняла брови.

— Со вчерашнего праздника остались обрезки солонины, — объяснил новобранец. — Я подумал, что мы можем покормить его.

— А он возьмет?

— Проверим.

Они положили гостинец для древнего на землю, а сами отошли подальше. Рысак оказался не прочь отведать угощение и съел все, что ему оставили. А последние несколько кусков поймал на лету, к полному восторгу Тисы. Она сияющими глазами неотрывно глядела на кошку, а Трихон не мог отвести глаз от девушки.

— Теперь иди! — сказал шкалуш. — Спрячься.

Рысак еще раз посмотрел в глаза горцу, будто все понимал. Повернулся и потрусил прочь. Следя за удаляющимся животным, Войнова спросила:

— Как ты его нашел?

— Так, как мы сегодня, — в поле, — парень явно не стремился приукрасить историю.

— Спасибо, что показал мне древнего, — спутница повернулась к шкалушу и с благодарностью тронула рукав солдатской куртки.

— Не стоит благодарности, — произнес он благодушно. Но Тиса ощутила, как напряглась мужская рука под материей.

— Я должна сказать… — произнесла девушка и замолкла. Нет, подумала она, с такими успехами ее сегодня определенно надо записать в ряды немых ворон. Мокрые и глупые пусть подождут в сторонке. Сощурив глаза, словно желая спрятать свои мысли, парень ждал продолжения.

Как трудно выразить чувства внятной речью!

Вместо слов дрогнувшая девичья рука поднялась и погладила мужскую грудь. Серые глаза мгновенно перестали щуриться. Стараясь избегать прямого взгляда юноши, чтобы не растерять храбрость, Тиса дотянулась до пепельной короткой челки. Волосы оказались жесткими, но приятными на ощупь. Затем пальцы ее прошлись по высокому лбу и спустились к виску. Показалось или блеснула ранняя седина?

— Посмотри на меня… — прошептал шкалуш, с трудом владея голосом.

Девушка покачала головой.

— Прошу тебя.

Он все же поймал ее трепетный взгляд и все понял без слов. И Тиса снова почувствовала, как исчезает из этого мира в манящей серой бездне его глаз, но она уже не боялась этой бесконечности и ступила за край без раздумья. Шкалуш мягко привлек ее к себе и поцеловал.

Отпустил он ее далеко не сразу. Заметив, что Тиса еле стоит на ногах, Трихон легко поднял ее на руки, и девушка прижалась лбом к теплой шершавой щеке. Остановившись у сваленного ствола акации, парень опустился на него сам и усадил свою драгоценную ношу. Она ожидала нового поцелуя, но шкалуш, видимо, решил, что ей пока достаточно. И просто обнял. Небом постепенно завладевал закат, заливая нежным персиковым светом сливочные облака. Тиса опустила голову на плечо горца, и он поцеловал ее в лоб. Девушка закрыла глаза и почувствовала себя в полной гармонии с миром. Словно скиталец, который вынужден был долго странствовать по свету, наконец вернулся в отчий дом.

— Как красиво, — вздохнула Тиса, глядя на долину, где в домах зажигались первые вечерние огни.

— Да, милый городок, — согласился Трихон. — Знал бы, что найду тебя в Увеге, давно был бы здесь, — прошептал он ей на ухо. — Но я же не думал, что судьба явится мне в довольно необычном виде. Чумазой девчонкой в солдатских штанах с закрученной под ремень юбкой.

Она улыбнулась.

— А ты — мальчишкой с довольно скверным характером.

— Да, — усмехнулся шкалуш. Незаметно для девушки он достал из кармана пшеничное семечко и проглотил.

Снова пришли мысли об опыте парня в поцелуях, и Тиса слегка нахмурилась. Ревность стала подгрызать сердце, словно мышь сырную головку. Пару минут она ерзала на пятой точке, затем все же не удержалась:

— Скажи, а зачем ты сбегал из части?

Шкалуш глянул на нее с недоумением.

— Надеюсь, не к девицам, как предположил Василь? Я помню, — Войнова прикусила нижнюю губу, чувствуя, что краснеет. Благо, вечер на дворе, и так все вокруг персиковое.

Новобранец расплылся в счастливой мальчишеской улыбке.

— Боже упаси. Я не мог уснуть в казарме, привык к свежему воздуху и высоте. Уходил, чтобы выспаться.

— Это правда?

— Нет, конечно. Но другого объяснения у меня нет, — пошутил шельмец и получил чувствительный тычок в плечо.

Трихон моментально посерьезнел. Он развернул Тису к себе и заглянул в янтарные глаза.

— Неужели ты во мне сомневаешься?

Она молчала, и парень покачал головой.

— Разве ты не видишь? — произнес он глухо. — Да я не дышу рядом с тобой. Уже месяц вижу облик твой всякий раз, когда закрываю глаза. А когда ты так смотришь на меня, я в полной мере ощущаю, что Единый слепил мужчину из глины. Мягкой, податливой глины.

Лицо девушки просветлело. Поцелуй вновь выветрил из головы все мысли.

Два человека посреди поля, по сути — две песчинки на теле Хорна. Но и у бренного мира есть границы. Любовь же не имеет пределов, она вездесуща. Так говорится в писании.

* * *

На другой день Тисе вновь довелось покормить рысака, для чего хозяйка проредила Камиллины припасы. И на второй, и на третий… Это были дивные вечера, проведенные с любимым человеком. Большего счастья девушка не знала. Они кормили древнего, потом, оставив лошадей плестись следом, шли гулять куда глаза глядят — лишь бы вместе.

И сегодня с самого утра Войнова уже ждала вечера. Слава Единому, было чем заняться, иначе время тянулось бы растопленной на солнце карамелью.

Лекарь с благоговением открыл коробочку и показал помощнице ее содержимое. Порошок из драконьих скорлупок отливал желтым перламутром и имел странный запах, немного похожий на аромат корня сельдерея.

— На, держи, — старик передал коробочку. — Теперь, как я показывал, осторожно продолжай помешивать отвар одной рукой, другой по крупицам сыпь порошок. Да куда ж ты столько-то?!

— Ой! — воскликнула молодая травница, увидев, как зелье поднялось розовой пеной до самых краев кастрюли и чуть не перелилось через них.