Игра хаоса. Книга одиннадцатая - Алексей Рудольфович Свадковский

проигрывают свое сражение: змеелюду не надо ни знать, ни понимать те чары, что он с легкостью призывает в этот мир, одни за другими обрушивая на купол штаба заклятья, на создание которых даже у сильных магов уходит не меньше минуты. Времени мало, и все же, даже если не сможешь одержать полную победу — нанеси врагу максимально возможные потери.

Воля командира, приказ. Архусары, из-за ментальных чар врага утратившие контроль над собой, замерли и, внезапно развернувшись, перешли на бег, направляясь обратно к цели. Теперь вы. Воины-скорпионы пострадали меньше всех, потеряв чуть меньше трех сотен бойцов, но бессмысленно разбегались, спасаясь от ударов вражеских заклинаний. Пара секунд на оценку и принятие решения, и к ним летит приказ на построение и организованное отступление. Их главной целью был обстрел со скал ущелья, теперь это уже не актуально. А на стенах столицы они еще пригодятся. Мечникам собраться группами и подготовиться к новой атаке, если великаны справятся со своей задачей. Варнхишу взять над ними командование и проследить, чтобы ни один слуга хаоситов не затесался в ряды демонов… Сейчас он словно дирижер играет на невидимых струнах, где каждый из сотен подчиненных его воле демонов — лишь инструмент и продолжение самого генерала. Это был его талант, способность, давшая возвыситься в Бездне. Его сила, его воля позволяла подчинять чужой разум, усиливать живущую в теле мощь, выплескивая ее в нужный ему момент. Но сейчас он чувствовал чужую волю. Играет не его музыка битвы, а навязанная другим. И в сотне шагов от него находился ее дирижер.

Оскалившись, наг короткой вспышкой магии добил пытавшегося подобраться к нему со спины демонического рыцаря, и начал быстро менять карты в своем Активаторе, явно готовя завершающий удар по штабу…

Тем временем Баглеры, разметав строй всадников, врубились в костяную фалангу, их осталось около сотни, но каждый из них был ветераном множества битв в Бездне и так просто умирать не собирался. Живущая в них ярость стала их щитом от вражеских чар. Начальные способности Лярв и Призраков вытягивать силы и жизнь сгорали в пламени ярости, не желавшей ни грана уступать врагу, а попытки воздействия на разум просто отлетали от демонов, словно камни пращи от башенного щита. Аморфные кляксы Безликих цеплялись за них своими руками-крючьями, но не в состоянии нанести значительный урон, лишь повисали на них, бесполезно путаясь под ногами. Мелкие раны не в счет. Взмах, удар, трехметровый шестопер проламывает строй скелетов, разбрасывая во все стороны костяки, новый удар расплющивает еще троих сзади. На баглеров обрушились Безголовые всадники, стремясь добить громил со спины. Мечи взлетают, копья бьют, а великаны, забыв, что они смертны, в порыве истинной ярости молотят по всему живому и неживому вокруг. Вампир пытается вцепиться в глотку и отлетает, отброшенный далеко назад, скелеты бьют копьями, Теневики мелькают вокруг, пытаясь замедлить, заморозив, а баглер продолжает яростно крушить, раскидывая вокруг себя изломанные кости и клочки тумана.

Они шли вперед и падали один за одним под ударами заклятий, мечей, копий, каменных валунов и хлестких выпадов Тьмы. Вот один гигант, весь истыканный копьями, с торчащей из руки парой сосулек, зашатался и опустился на колено. Ему в глотку попытался вцепиться Гуль, но он, поймав трупоеда свободной рукой, откусил тому голову. И только после рухнул на землю. Второй, обратившись в живой факел от удара Великого огненного духа, запустил свой шестопер в ближайшего каменного воина с такой силой, что разнес того на куски. Под ногами третьего неожиданно вывинтились из песка костяные Могильные черви и, выдохнув облака Тлена, заставили с ревом боли повалиться на медленно растворяющиеся колени. Чуть дальше в гуще схватки регулярно наливался светом, методично накапливая силу и заставляя трястись в электрических конвульсиях, огромный разумный сгусток шаровой молнии — Эктиталь…

Баглеры гибли, но щедро собирали плату за свои жизни, сумев дать архусарам время, чтобы прийти в себя, снова взять разбег и неудержимыми таранами рвануть к прорванному строю мертвяков. Хороший вышел ход, оценил Ламокоста. Враг явно такого не ожидал, списав динозавров, потерявших голову от первобытного страха и ментального удара, со счетов.

Бросив короткий взгляд на открыто стоящего нага, что уверенно обрушивал силу своих кажущихся бесконечными карт на штаб, командующий медленно выдохнул через зубы, и сосредоточившись, усилил контроль за собственными мыслями.

Пора уходить. Еще один темный паладин в судороге рухнул на песок, до конца отдав свои силы и жизнь на поддержание щита. Здесь он уже больше ничего сделать не сумеет, проигранная битва — это не проигранная война. В Акш’дхаре его ждет легион Истязателей, а Разъяренных сейчас спешно перебрасывают с Румии. Там противник так и не попытался напасть, лишь обозначив видимость атаки, начав обстрел. С новыми силами Ламокоста сможет провести новый раунд битвы, и в этот раз преимущество будет на его стороне. Посмотрим, что сделает наг против свежего легиона, когда сам он явно растратил бо́льшую часть из доступных ему заклинаний и опустошил алтари…

— Сила Истока, вечное пламя Ярости, которое никогда не угаснет, то, что живет в каждом из твоих детей, прими меня в свои объятья! — заклятье перехода срывается с его уст… и ничего не происходит.

Наг, явно поняв, что главный противник пытается ускользнуть, неодобрительно качнул головой:

— Придется задержаться, — крикнул он. — Не дело полководцу, обрекшему свои войска на смерть, бросать их в одиночестве.

Ламокоста глянул на дюжину едва стоящих на ногах колдунов, сжимавших посохи, четверку паладинов, готовых рухнуть в любой момент, затем перевел взгляд на небо, где серой пеленой растянулся Щит отрицания, закрывший дорогу для бегства, и после сам шагнул за барьер штабного щита.

Снятая с пояса рукоять двуручного меча, повинуясь воле хозяина, заискрила рунами, медленно проявляя свое лезвие в реальности. Гарда на миг замерла возле лица, чтобы через секунду острие клинка нацелилось в сторону врага. Старинный способ вызова на поединок, оставшийся в его памяти со времен учебы в академии. Он был демоном, но сражаться и умереть хотел как человек. Он не был великим мечником, оружие в его руках было скорее атрибутом, символом власти, а если нужно — казни тех, кто вызвал его гнев. Его меч — это легионы, послушные его воле, готовые жить по его приказу и умереть, исполняя его. Это истинное оружие полководца, а не тупая железка в руках. Ламокоста помнил досье на нага, даже враги признавали талант змея во владении клинками. Наивно надеяться победить в схватке того, кто веками целенаправленно оттачивал свое мастерство, и