Прежняя любовь - Дороти Кумсон

Я по-прежнему совершаю ритуал превращения в Хани. Разве что теперь у меня косметика и шмотки подороже. Я это делаю, чтобы избавить Еву от слез. Я зарабатываю больше денег, у меня более безопасная работа, но эта работа по-прежнему сводится к торговле телом. Мне по-прежнему приходится отрезать от себя тонкие ломтики чего-то бесценного и отдавать их человеку, готовому расстаться с некой суммой. И этого по-прежнему вполне достаточно, чтобы довести меня до слез.

Между прочим, я четыре месяца искала здесь работу в офисе, но так ничего и не нашла. Места делопроизводителей и секретарей доставались выпускникам колледжей или, в крайнем случае, тем, кто окончил среднюю школу и сдал выпускные экзамены. Я всем нравилась. Все считали меня толковой и были уверены, что я вполне подхожу на ту роль, на которую претендую. Но в итоге они не решались взять на работу человека с восемью классами средней школы, имеющего больше опыта уборки офисов, чем собственно офисной работы.

«Я один раз трахнула директора отдела продаж крупной международной компании. Разве это нельзя считать «необходимым опытом работы»?» — чуть не вырвалось у меня, когда мне в очередной раз позвонили, чтобы сообщить, что я им не подхожу. Те, кому я действительно понравилась, всегда перезванивали. В каком-то смысле это было даже хуже. Получать письменное уведомление о том, что ты «второй сорт», было достаточно неприятно, но это не шло ни в какое сравнение с необходимостью произнести, что ты это и сама понимаешь.

И вот я снова оказалась в прежней ситуации. Я была загнана в угол, напугана и закомплексована. И мне пришлось прибегнуть к единственному доступному мне способу зарабатывания денег, который позволял мне чувствовать себя чуть менее ничтожной и избавлял от страха оказаться на улице. Я по-прежнему была закомплексована, но терпеть это было легче, чем голод, и я могла не вздрагивать от звука шагов на лестнице в ожидании появления у моей двери судебных исполнителей.

Я по уши влюбилась в Кемптаун. Отсюда можно пешком дойти до центра Брайтона и до набережной. Здесь множество классных магазинчиков, прекрасных кафешек и модных бутиков. А еще тут много букинистических лавок, подпитывающих мою страсть к чтению, превратившуюся в настоящую зависимость.

Кстати, о зависимости. Недавно я разговаривала с хозяином моей прежней квартиры. Еще на лондонском вокзале, перед тем как сесть в поезд, я на его адрес отправила конверт, в который вложила деньги за квартиру за неделю вперед и записку. Я сообщала ему, что мне пришлось срочно уехать, и извинялась за то, что не смогла предупредить об отъезде заранее. Я попросила его оставить себе мой залог в качестве оплаты за последний месяц и поблагодарила за доброе ко мне отношение. Он и в самом деле всегда был добр ко мне и любезен.

Спустя какое-то время я позвонила ему, чтобы убедиться, что он получил мое послание и не имеет ко мне претензий. По своему обыкновению, я очень переживала из-за того, что подвела его. Кроме того, я предполагала, что мне может потребоваться его рекомендация. Но оказалось, что в Брайтоне люди пренебрегают такими условностями и интересуются только наличием у тебя денег.

Он сказал мне, что ему было жаль потерять такую квартирантку, но что не прошло и недели после моего отъезда, как он уже нашел нового жильца.

— Эллиота? — спросила я.

— Эллиота? — удивленно переспросил он. — Так звать идиот, с которым ты жить? (За прошедшие годы его английский нисколько не улучшился.)

— Да, — ответила я.

— Нет. Я выкинуть его в день, когда получать твое письмо. Любой мужчина, который жить за счет женщина… Я не считать его мужчина. Я знаю, он не платить мне за квартира. Я не терпеть люди, которые не платить, а только обещать. У меня нет времени для обещания. Я взять люди, приходить, брать его за шкирка и выкидывать на улица вместе с его вонючие наркотики и грязные шмотки.

— Откуда вы знаете, что он жил за мой счет? — спросила я.

— Евочка, птичка моя, я знаю, кем ты работать. У меня есть друзья. Они говорить, все мне рассказывать. Я знаю, что ты делать, чтобы платить за квартира. Мне жаль, но аренда квартира есть бизнес. И я знать, что мужчина, который позволять своя дама делать такое и брать у нее деньги, — это не мужчина.

В своей особой извращенной манере он дал мне понять, что я ему не безразлична. Этого явно было недостаточно для того, чтобы не повышать арендную плату или не предлагать мне трахнуться в качестве оплаты жилья. Но, в конце концов, все мы не идеальны, разве не так?

Я очень переживала, когда поняла, что мне действительно безразлична судьба Эллиота. Когда-то я его любила и очень долго его поддерживала. Но со временем это чувство полностью исчезло. Однако у меня сохранилось — правда, смутное — воспоминание о том, какими сказочными были наши отношения в самом начале.

Я снова начала писать матери. Я рассказываю ей о Брайтоне и о том, как это здорово — жить возле моря. Я рассказываю ей о зданиях прекрасной архитектуры, соленом воздухе, звуке перекатываемой волнами и шуршащей под ногами гальки, непередаваемых, резких криках чаек, повествующих друг другу о своих недавних приключениях.

Ответа по-прежнему нет. Но это меня не останавливает. Я все равно буду ей писать.

Вот так обстоят мои дела. Я вернулась к тому, от чего бежала. Но я не жалуюсь. Я не несчастна, и мне кажется, что это самое главное.

Я

7 декабря 1995 года

Сегодня произошло нечто совершенно неожиданное.

Я явилась в назначенное место встречи в один из брайтонских отелей раньше условленного времени и увидела, что там в разгаре частная вечеринка. На носу Рождество, и, похоже, все его уже празднуют. У меня нет коллег, с которыми я могла бы отмечать праздники, если вы понимаете, что я имею в виду. У меня вполне респектабельный вид, и при виде меня консьерж даже глазом не повел. Поэтому я решила проскользнуть в зал и посмотреть, что там происходит.

Огромный бальный зал был украшен серебристыми звездами и искусственным снегом. Здесь стояла самая огромная ель, какую я когда-либо видела. Центр зала был отведен для танцев, а вдоль стен стояли столики и стулья. Все присутствующие были нарядно одеты и либо уже пьяны, либо на пути к этому состоянию. Они танцевали, смеялись, болтали — одним словом, отлично проводили время. Я часто сопровождала клиентов на подобные вечеринки. Но это была моя работа, и я не могла позволить себе получать удовольствие от подобного времяпровождения. Я остановилась у двери и прислонилась к стене, стараясь никому не попадаться на глаза, чтобы меня не выгнали прежде, чем я успею хоть немного насладиться настоящим рождественским настроением, каким бы мимолетным оно ни было.

— А вы, похоже, не отсюда, — были его первые обращенные ко мне слова.

Я тут же выпрямилась, испугавшись, что сейчас меня под руки выведут из зала. Со мной это нередко случалось в отелях Лондона. Хотя некоторые консьержи были терпимее других и закрывали глаза на мое присутствие в баре отеля.