Дурные намерения - Вадим Бескровный

Посетителей запускали в корпус «Парк» как раз в то время, когда троица выходила из номера четыреста девять. Дверь в номер они за собой предусмотрительно закрыли. Люди вопросительно вглядывались в напряжённые и бледные лица всех троих, но никто ничего не спрашивал.

Когда они спустились вниз, скорая увозила Ларри Граффа, и приехал следователь.

Николай сказал Ане «До связи» и пошёл разговаривать с вновь прибывшим. Они поздоровались, и Аня услышала часть фразы, сказанной следователем:

— Здоров, а ты какими тут? Всё выслужиться пытаешься?

Дальнейшее Аню не интересовало. Она позвонила главреду и попросила его встретиться с ней в редакции.

1

Повода открывать шампанское не было. Скорее, наоборот. Но Аня чувствовала потребность выпить, а из спиртных напитков предпочитала шампанское под маркой «Асти».

Она вернулась домой к часу ночи, уставшая и с ощущением, что проиграла. Валентина к этому времени уже спала, но Аня и не хотела с ней разговаривать. Всё было позади. Мачеха говорила ей, что в её руках есть козырь, и вот она его разыграла. Ларри Графф сбрендил. Лиза Туманова мертва. Виктор Туманов допился до таких чёртиков, что убил собственную жену.

Ну да, ей удалось остановить убийство Артура Граффа, но и всё на этом. Не велика заслуга.

Аня открыла шампанское, налила в бокал, сделала глоток и почувствовала, как пузырьки напитка щекочут нёбо. Она с обеда ничего не ела, но мачеха приготовила суп Том Ям с креветкой. Аня не очень любила острые блюда, но в ужине себе отказывать не стала.

Пока она кушала, ей пришла в голову мысль, что с Тамарой Графф ей, всё-таки, нужно встретиться. Может быть она напрасно решила, что все ходы мачехи были сыграны. Ларри Графф всё ещё жив, и пусть он в больнице, и даже может быть будет под следствием в связи с убийством Тумановой, он все ещё может хотеть убить своего сына. Тамара имеет право знать всё, что происходит вокруг неё. И будет правильно, если Аня её предупредит о возможной опасности.

Она написала сообщение главному редактору, что утром задержится. В конце концов, сегодня Аня предоставила главреду сенсационный материал. Они уже успели написать статью и отобрать фотографии для сайта. Ею была проделана огромная работа, и главный редактор не откажет в просьбе.

Аня доела суп, выпила ещё два бокала шампанского и отправилась спать.

2

Ане снился отец.

Вот они гуляют по парку. Ане восемь лет. Солнце ярко светит в безоблачной вышине неба, а свежий ветер ласково треплет её волосы. Папа улыбается и показывает Анечке на голубей, которые вышагивают по дорожкам парка и собирают хлебные крошки. Головы голубей почему-то стеклянные, но Аню это совсем не удивляет. Впереди пруд и они с папой идут кормить лебедей.

Но приходят на теннисный корт. Ане тринадцать лет. На ней бирюзового цвета юбка-шорты для тенниса и белая майка. У них с папой традиция: каждые выходные они играют в теннис. Отец бьёт теннисный мяч об пол корта, отбивает, также в пол, ракеткой, потом ловит мяч. Аня готова принимать подачу. Мяч летит. Летит. Летит и крутится. Зелёный мяч.

Аня ловит яблоко. Ей шестнадцать лет. Отец берёт три яблока из вазы, и пытается ими жонглировать, но они падают на пол. Папа и Аня смеются над его неловкостью. Аня чем-то расстроена, но она не может вспомнить чем. Они не нашли общий язык с папой, вот она и расстроена, но папа пытается перевести всё в шутку, поэтому она смеётся.

Но она и переживает. Ане восемнадцать лет. И она волнуется перед экзаменами в университет. Папа успокаивает дочку. Говорит, что ничего страшного в экзаменах нет. Говорит, что она сдаст на пятёрки. Последнее напутственное слово для дочери. Аня кивает, отворачивается и идёт ко входу в здание.

Она заходит в редакцию. Ане двадцать пять лет. Кто-то говорит, что сотовый телефон, который она оставила на рабочем столе, звонил. Аня подходит к столу, берёт телефон. Номер незнакомый, но она перезванивает.

Аня просыпается, борясь со сном. Ей кажется, что она вообще не спала. Сны являлись раскадровками из воспоминаний вперемешку с тем, что подсовывало ей подсознание. Чей-то голос всё кричал: «УБИЙСТВО! УБИЙСТВО!».

Ей вспомнился персонаж старых мультиков Диснея, на которого упал тяжёлый предмет: уши погнуты, над головой птички, усы поломаны. Она себя чувствовала подобным образом.

Когда она спустилась к завтраку, мачеха уже сидела в гостиной перед телевизором и пила душистый чай с травами, запах которого распространился по всей комнате.

— Доброе утро, — поздоровалась девушка.

— Доброе утро, Анечка. — ответила Валентина, не повернувшись.

Завтрака не было, но в тарелке лежали сваренные яйца. Аня сделала себе кофе и пошла на диван к мачехе. Поставив кофе на столик, она уселась рядом с согбенной старухой, которая ещё неделю назад выглядела моложе лет на двадцать. Ане стала жалко мачеху: ну ради чего всё это? Потратить столько сил ради того, чтобы скоропостижно…постареть? Возмездие того не стоит. Оно пожирает изнутри. Что останется потом? Пустота?

— Ну что, твои каналы связи транслируют тебе последние новости? — спросила Аня, и в её голосе не было ни злости, ни страха, ни упрёка. Одна безмерная жалость.

Мачеха, кутавшаяся в толстую шаль, несмотря на жару на улице, кивнула головой.

— А твои каналы связи довольны, получив новую информацию? — спросила женщина трескучим старческим голосом.

Ане тоже оставалось только кивнуть. Её начальник был более чем доволен.

— Неужели любовь и…потеря любимого человека…стоит того, чтобы погибали люди? Ещё и невинные люди? Ещё и так жестоко?

Валентина держа кружку чая двумя руками, поднесла её ко рту и сделала глоток, громко сёрбая.

— Безвинных людей не бывает. Хочешь сказать, что старик, попавший под топор, прожил порядка семидесяти лет и ни разу не согрешил? Смешно, — Валентина хохотнула, и этот звук резанул, как мел по грифельной доске. — Все мы совершаем поступки, а потом нас настигают последствия. Приобретаем плохие привычки, а потом жалеем об этом.

Валентина повернулась к Ане, открыв ей своё лицо: измождённое, израненное глубокими морщинами, цвета сгнившего пергамента, со слепыми бело-зелёными глазами.

— Моя плата — преждевременная старость.

— И преждевременная смерть, — глаза Ани наполнились слезами.

— Тебе же легче, — Валентина отвернулась. — Похоронишь меня, продашь дом и уедешь жить куда захочешь. Я же понимаю, что уход за старой больной женщиной тебя тяготит. И тебе нужна личная жизнь. Не оставайся, как я, полжизни одинокой, растрачивая напрасно молодость. Не хорошо это.