Четыре столицы Древней Руси - Е. Нелидова

ладье». «Рады, что Бог сохранил нам тебя от большой беды, — отвечали киевляне, — идем за тебя и с детьми». Но в это время кто-то крикнул в толпе, что прежде, чем идти на войну, нужно расправиться с Игорем Олеговичем, который был в монастыре. Не помогли уговоры митрополита, князя, тысяцкого и других людей, толпа бросилась в монастырь и убила Игоря. С этих пор началась продолжительная и упорная война Изяслава с Ольговичем и Юрием. Два раза Юрий выгонял его из Киева, вокняжался там и был снова выгнан Изяславом. Киевляне видели, что соперники стоили один другого и, хотя симпатии их склонялись на сторону Изяслава, обоих принимали с честью, так как Юрия боялись. Изя-славу все-таки удалось умереть киевским князем (1154 г.), и летописец говорит, что его оплакивала вся русская земля. После борьбы с преемниками Изяслава Юрий Владимирович снова овладел Киевом, но вскоре умер (1157 г.). Киевляне не любили его и за его борьбу с Изяславом, и за дружбу с половцами. После его смерти его имущество и дома его приближенных бояр были разграблены раздраженной толпой.

В войнах Юрия с киевскими князьями неоднократно участвовал сын его Андрей Боголюбский. Этот князь, хотя и не добивался Киева, но нанес ему самый сильный удар. Обособившись от всех других князей, Андрей старался утвердить свое княжеское положение в другой области и на других основаниях. И самое княжество, которым он владел, развивалось и усиливалось при иных условиях и на новых основаниях.

Если мы взглянем на карту, то увидим, что Ростово-Суздальское княжество, доставшееся Андрею, лежало вне половецких нашествий. Оно было защищено со стороны степей большими лесами и южными областями, лежавшими на краю русских земель. Половцы разоряли русскую Украину и не заходили в глубь русской земли. Разоренное население бежало с юга на север, в более спокойные края и заселяло там свободные земли, смешиваясь с туземным русским и финским населением. В то время, как Киевское княжество раздиралось на части удельными князьями и пустело, бедное прежде Ростово-Суздальское княжество расширялось, заселялось и богатело. Стремясь к усилению власти, Андрей не жил в старом городе Ростове, где жители привыкли к вечевым порядкам. Он выбрал себе сначала село Боголюбове, а потом переселился в небольшой город Владимир-Залесский, на реке Клязьме, который и решил возвеличить вместо упадающего Киева. Постепенно заселяя Владимир преданными людьми, Андрей делался в нем самодержавным неограниченным князем. Он ненавидел Киев и за то, что терпел поражения от его жителей, еще при жизни отца, и за свободу киевского веча, и за то, что, по былой своей славе, Киев был соперником его вырастающему Владимиру. Вмешавшись в борьбу южных князей после смерти Юрия, Андрей прислал к Киеву своего сына Мстислава, который и разорил город в 1169 году. Княжил в это время в Киеве Изяслав II, сын Мстислава Изяславича. Союзники князя, вместе с половцами, вошли в город 8 марта. Летописец так описывает этот страшный разгром города: «И поможе Бог Андреевичу Мстиславу с братьею, и взяша Киев. Мстислав же Изяславич бежа из Киева на Васильев… и грабиша за два дни весь град… Подолье и Гору и монастыри, и Софью, и Десятинную Богородицу и не бысть помилованья никому же, церквам горящим, крестьянам убиваемым, другим вяжемым, жены ведомы быша в плен… и взяша именья множество, и церкви обнажиша иконами, и книгами, и колоколы изнесоша все, смольняне, суждальцы, черниговцы и Ольгова дружина, и вся святыни взята бысть; зажжен бысть и монастырь Печерский святыя Богородицы от поганых, но Бог соблюде его от таковыя нужи (монахи отстояли монастырь)… и бысть в Киеве на всех человецех стенанье, и туга и скорбь неутешимая, и слезы непрестанный…» Сын Андрея по указаниям отца не пощадил Киева, который не нужен был ни ему, ни его отцу, желавшему только унизить славный город.

После этого разгрома положение Киева ухудшалось все больше и больше. Значение его, как стольного города и центра древней Руси, было утрачено: старший в роде князь, Андрей Юрьевич, остался жить во Владимире, торговля, обогащавшая город, затихала, оживленные когда-то торговые пути глохли, отрезанные степными врагами. Половцы, приглашенные союзными князьями для разгрома Киева, разбрелись по Киевской области и соседней с нею Переяславской, распоряжаясь в них по-хозяйски. Они прислали к киевскому князю, брату Андрея, Глебу, с таким предложением: «Бог и князь Андрей посадили тебя на твоей отчине и дедине в Киеве, а мы хотим урядиться с тобой обо всем, после чего мы присягнем тебе, а ты нам, чтобы вы нас не боялись, а мы вас». В то время все границы киевских волостей были заняты разными степными инородцами. Среди них были остатки прежних врагов русских, печенегов, а также торки, коуи, берендеи. Все они приютились под защиту русских княжеств, когда половцы нахлынули на степи. Князья приглашали их во время войн, и они служили сегодня одному, завтра другому. Вместе с русскими сражались они и против половцев, но часто вредили, обращаясь в бегство, а иногда и передаваясь врагам. Все они были язычники, и русские звали их «наши поганые» в отличие от чужих, враждебных поганых — половцев. Кроме того, они были известны под названием «Черных клобуков» за черные шапки, которые носили. Половцы, князья которых давно уже роднились, посредством браков дочерей, с русскими князьми, вероятно, хотели стать в подобные отношения с русскими княжествами. Глеб поехал вести переговоры с переяславскими половцами, а киевские половцы воспользовались его отсутствием и разграбили киевские селения. Они напали на жителей врасплох и увели многих в полон, сожгли жилища и угнали в степи скот. Князья Глеб и Михаил вместе с берендеями нагнали их и разбили, но это было только началом новых нескончаемых столкновений. Население южных областей, а особенно крайних, ближайших к степям — Киевской и Переяславской — страдало вдвойне: и от половецких набегов, и от внутренних войн княжеств между собою.

С глубокой грустью описывает это тяжелое время автор «Слова о полку Игореве», воспевший поход на половцев новгород-северского князя Игоря в 1185 году. «Ох, застонал, братие, Киев тугою, а Чернигов напастьми, тоска разлилась по русской земле, печаль сильна течет по землям русским. А князья сами на себя крамолу ковали, а поганые победою набегали на русскую землю. Уже бо, братие, невеселая година востала, уже пустыня силу прикрыла! Погубила князей усобица на поганых; сказали брат брату: «Се — мое и то мое же». И почали князи про малое «се великое» молвити, а сами на себя крамолу ковати, а поганые со всех сторон с победою находили на русскую землю».