Цугцванг - Ария Тес

в гостиную, где застаю Алексея за переодеванием.

Он голый по пояс, и нет в этом ничего такого казалось бы, а щеки все равно краснеют сильнее, а я отвожу взгляд. Не могу сказать, что не успела зацепить пару деталей, включая его отличную, физическую форму, но главное, что меня поразило — татуировка. Под лопаткой у него был полумесяц и звезды, а на ребрах песочные часы.

«Не ожидала я, что у такого правильного, застегнутого на все пуговицы, мальчика есть татухи…»

Алексей замечает меня и мою реакцию через отражение в окне, усмехается и поворачивается ко мне лицом, плавно застегивая пуговицы на голубой рубашке. Я молюсь, чтобы он ничего не говорил, хотя краем глаза и отмечаю, что уже собирается, но не успевает. Дверь квартиры резко открывается и внутрь влетает Лилиана. Ожидала ли я ее здесь увидеть? Нет и еще раз нет, особенно в таком виде. Сестра вся всклокоченная, глаза бешеные, щеки горят — сразу видно, на нервах. Меня она будто и не видит вообще, смотрит только на Алексея, пару секунд хлопает глазами, видимо дает себе время отдышаться, после чего выпаливает.

— Где он?!

Алексей приподнимает брови, замирает на миг, но потом снова усмехается и продолжает заботиться о своем туалете, невзначай пожимая плечами.

— Лилиана, мы тебя почти заждались…Что такое? Отец приказал тебе разыграть волнение и…

— ГДЕ ОН?!

«Проблема в том, что, судя по всему, она не играет…» — мысль колит где-то под ребрами, и я сжимаю пальцы, уставившись в пол от новой догадки, — «Может вот причина его счастья? Он явно знал, что она придет…»

— Там.

Возможно Алексей и сам догадался, а может просто не видел смысла вступать в глупый, бессмысленный диспут? Не знаю. Но он указывает на коридор, который ведет к спальням, и я почти его ненавижу за это.

«Хотя за что, а? Разве он виноват?…»

Сестра направляется в мою сторону, как ураган. Такой же бесконечно устойчивый и непобедимый. Знаю такое ее настроение, оно всегда означает одно: ничто и никто не собьет Ли с намеченного курса, даже Армагеддон. Мысленно я, конечно же, гадаю, как она отреагирует, когда мы столкнемся нос к носу, я ведь стою на ее пути, и ответ меня одновременно смешит и разочаровывает. Никак. Она никак не реагирует, потому что будто меня и не видит вовсе, пронесясь мимо словно порыв ветра с запахом лилий. Слышу стук ее шпилек, которые будто отдаются в груди эхом, а потом вздрагиваю, когда хлопает дверь.

«Что же будет теперь, когда два объекта с непреодолимой страстью наконец встретятся? Кровать, наверно, придется новую заказывать…» — мотаю головой, потому что на самом деле я не хочу знать и даже касательно, мимолетно представлять.

Мне хочется бежать без оглядки, сердце снова ноет и гулко стучит, каждым ударом разбивая меня изнутри. Не знаю, как буду сидеть здесь на диване и знать, что за стеной происходит…

— Куда ты?!

Цепляюсь бездумно и слишком быстро за возможность, которую замечаю краем глаза: Алексей аккуратно поднимает мою кошку и явно собирается с ней что-то сделать.

— Илья ее посмотрел, сказал, что у нее, наверно, сотрясение. Нужно съездить в ветеринарку.

«Это мой шанс!» — я бы хотела сказать, что меня дико волнует ее судьба, и, разумеется, она волнует, но мной все равно больше руководят эгоистичные мотивы. Такое стыдно признать, и я чувствую себя отвратительно, но ничего не могу с этим сделать — мне просто необходимо отсюда сбежать, или меня таки изнасилуют, пусть и морально…

— Я с тобой!

Недоверчиво щурится, пару мгновений молчит, прижимаю маленький сверток к груди, потом мотает головой.

— Нет.

— Но почему?! Это моя кошка!

— Мне не нужны проблемы. Голова итак болит.

— Мстишь?! Ты серьезно?! — повышаю тон, делая на него шаг, — Так было нужно!

— Могла бы предупредить!

— И ты бы позволил?! Нет! Ты бы стал снова выворачиваться! Нужно было кому-то действовать и быстро — я решила.

Молчит, потому что знает, что я права, а из комнаты в этот момент раздается глухой удар. Я кошусь в сторону, не успеваю насладиться триумфом, снова на него смотрю и шепчу.

— Пожалуйста, возьми меня с собой.

Он сразу понимает, бегло смотрит мне за спиной, молчит — думает. Я нервно сжимаю пальцы, кусаю губу, сейчас от него зависит мое душевное равновесие, как бы смешно не звучало…

— Я должен буду предупредить.

— Мы успеем вернуться.

— Не успеем, и тебе это известно.

— Пожалуйста… Я не буду ничего делать, буду молчать, клянусь, но если ты пойдешь туда, он не позволит мне поехать…А я не могу здесь оставаться…

Снова молчит. Взвешивает. Долго. Но потом закатывает глаза и громко цыкает, четко подводя итог.

— Ни звука. Будешь молчать и делать, что я скажу. Хоть один шаг в сторону — ты крупно об этом пожалеешь. Я с тобой церемониться не буду, запихну в багажник, но прежде верну долг, — слегка касается своего затылка и поднимает брови, — Все ясно?

— Да. Я все поняла. Поехали уже…

Так мне удается избежать хотя бы одной душевной травмы, и я рада, даже не смотря на то, что еду с тем, кого взаимно и абсолютно не выношу.

Глава 16. Там, где нам было хорошо. Амелия

18; Декабрь

Я сижу в маленьком, светлом кабинете, где ужасно воняет лекарствами — это предоперационная. Оказалось, что моя маленькая Лýна сломала лапку, что скорее всего в купе с ударом и повлекло за собой потерю сознания.

«Защитница…» — смотрю ей в глаза, она мне.

Ее голубые, бездонные озера полны боли, и от этого мне еще хуже.

«О чем я только думала? О каких то глупостях!» — стыдливо ругаю себя, укладываясь на руку поближе к ней, — «Она меня защищала и пострадала больше всех, а я…дура! Эгоистка и дура!»

— Мне так жаль… — шепчу еле слышно, быстро стерев слезу, будто она сможет понять.

Кладу руку ей на бок и плавно веду по гладкой шкурке. Ей предстоит операция, а потом стационар, чтобы врачи следили за состоянием животного, но пока ничего страшного не прогнозируют — это единственное хорошее. Лýна медленно моргает, наркоз уже ввели, и мне только благодаря Алексею разрешили с ней посидеть, пока она не заснет. С ним вообще странно как-то вышло: всю дорогу мы не разговаривали, а потом такой широкий жест. Хотя он действительно широкий в сложившихся обстоятельствах. Я же могу и отсюда дернуть в конце концов, а их ПЛАН не может быть поставлен под