Культурные повороты. Новые ориентиры в науках о культуре - Дорис Бахманн-Медик

упускает из виду присущую образам «связь с телом»,[1055] их трансгрессивные свойства (как следствие почитания, конфликта или запрета образов), не раскрывающиеся в использовании знаков. Он подвергает непредсказуемость образов вербальному контролю, затягивает в некий корсет лингвистических методов и – согласно критике философа Гернота Бёме – тем самым проходит мимо специфической эвидентности образов (заменяя их референтностью).[1056]

Несмотря на всю критику, кажется, что актуальный проект науки об образах процветает и зачастую даже приспосабливает иконический поворот к ракурсам отдельных дисциплин. Однако с притязаниями такого масштаба науке об образах не обойтись без методического профилирования и интегрирования, которое могло бы стать чем-то бо́льшим, нежели простое добавление исследования образов в те или иные дисциплины и сугубо количественное накопление образных феноменов. Нечто подобное было бы возможно за счет предметно-специфических перспектив, все-таки играющих важнейшую роль в интеграции иконического поворота в науки о культуре. Поэтому проблема науки об образах кажется мне схожей с проблемой культурологии как единой науки широкого спектра, занимающейся изучением культуры. Возможно, следовало бы скорее говорить во множественном числе – о науках об образах. Это позволило бы эффективнее противодействовать притязаниям отдельных дисциплин на единоличную власть в контексте ограниченного «канона наук об образах».[1057] Кроме того, следует расширить радиус образной перспективы – проследить ее, например, также в медицине и технике, вместо того чтобы ограничивать ее избранным комплексом канонизированных фундаментальных дисциплин. К тому же отсутствует согласие по поводу понятия образа, которое играет роль неотъемлемого связующего звена между вовлеченными в этот проект дисциплинами. И наконец, как справедливо констатировал Дитмар Дат, существует опасность, что визуальная культура окажется в тисках ученого знания, чтобы с его помощью предотвратить обесценивание образоведческих «навыков толкования в суровом климате новой социальной, юридической и политической реальности».[1058] Эту опасность, возможно, получится ослабить, если вернуться к вопросу, что, собственно, значит иконический поворот для наук о культуре, вместо того чтобы без конца двигаться по одним только линиям разлома между историей искусства и семиотикой образов.

Транскультурная наука об образах/наука об образах культуры

Выраженный культурологический характер рефлексия над образами принимает в меж– и транскультурной образной культурологии или даже в науке об образах культуры, предложенной литературоведом Биргит Мерсман в качестве предмета для дискуссии в ее (пока что единственной) программной статье.[1059] Иконический поворот обретает здесь на редкость четкое сопряжение с культурологическими перспективами, в первую очередь – с их транскультурным расширением.[1060] Если импульс к сравнительно-культурному анализу образов дал еще Ганс Бельтинг, заложив основы такого анализа в своих антропологических работах, то сейчас еще решительнее прочерчиваются различия между образными культурами в глобализированном мире. Именно соответствующий «меж– и транскультурный иконический поворот» мог бы здесь форсировать «науку об образах культуры». Последняя нацелена непосредственно на основы образного кодирования в культуре, наполняя образностью само понятие культуры. Однако вопрос о том, насколько «культура как образ» способна сместить представление о «культуре как тексте» – как это происходит согласно утверждению Мерсман,[1061] – все же остается открытым, поскольку недостаточно прояснено отношение между текстом и образом. Тем не менее здесь намечается поворотное смещение ключевых моментов (межкультурного) культурологического исследования, чересчур долго находившегося во власти (европейской) модели текста и лингвистических методов анализа. Более того: понятие культуры, визуально и медиально сужаемое в иконическом повороте, вновь обретает свой культурно-антропологический потенциал,[1062] который связан с возможностью конструировать и переводить культурные различия, как это делают образы, особенно «культурные образы» и культурные имиджи (images), на что до сих пор мало обращали внимания. При этом нестандартная перспектива «науки об образах культуры как переводческого исследования»,[1063] ориентирующаяся на противоречие между различными образными культурами, может многое выиграть от своей способности к интеграции в горизонты переводческого поворота.

Визуальная культура/визуальные исследования

Дальнейшим этапом в решении вопроса о плодотворности иконического поворота для наук о культуре – выходящим за рамки натурализации и абсолютизации образа – оказывается обращение к формам восприятия и критике образов. Главные импульсы здесь исходили преимущественно от визуальных исследований (visual studies).[1064] Возможно, в этом случае стоит ожидать не только наиболее решительного отказа от тематической одержимости наук о культуре, но и предельно открытой готовности к новым, методически профилированным установкам познания вместо предметных областей – навстречу интеграции образности в более широкую «коммуникативную систему»[1065] и постижению визуальной конструкции общества.[1066] Исходным пунктом здесь послужило бы преобладание цифровых и технических образов в эпоху медиаисторических переломов. Культурологический интерес, напротив, связан с вопросом о том, каким способом само восприятие уже оформлено образами, технологическими медиа и новыми техниками визуализации. Если здесь – с опорой на практики медиаопосредования – говорят о пикториальном или иконическом повороте в науках о культуре, то имеют в виду изменившуюся роль образов на фоне потока образов в ситуации коренных медиаисторических изменений. Однако вместе с тем подразумевается и «выход из образа», который сегодня все чаще наблюдается в искусстве и особенно в медиаискусстве.[1067] Отказ от функции изображения и репрезентации указывает уже не на изображаемое и подражаемое, как в традиционном понимании образа, но на сами акты образного представления и на техники визуализации. Тем самым внимание вновь направляется на ви́дение как социально и культурно освоенную практику.[1068] Ви́дение поэтому означает нечто большее, нежели оптическое восприятие. Оно контекстуализируется с учетом воздействия технологий и медиа на восприятие, а также с учетом экономических и культурных отношений власти. В этом направлении развивается более широкая культурологическая версия критической науки об образах или критической иконологии. Выходя за пределы репрезентации и образного присутствия, она, как подчеркивает Митчелл, совершает «скорее постлингвистическое, постсемиотическое переоткрытие образа» в его многоуровневой функциональной взаимосвязи, а именно – «как комплексного взаимодействия визуальности, механизмов, институций, дискурса, тел и фигуративности».[1069]

Визуальные исследования или исследовательские подходы к визуальной культуре (visual culture),[1070] таким образом, направляют взгляд на значение самих способов восприятия. Это позволяет говорить о визуальном повороте, смещающем акцент с образа на перформативность[1071] и освещающем такие практики восприятия, как созерцание, наблюдение и формирование взгляда, в качестве социальных и культурных процессов. И тем не менее поле визуальных исследований также оказывается гетерогенным и противоречивым. Так, к примеру, Джонатан Крэри в рамках своей «генеалогии внимания» во второй половине XIX века[1072] работает в пограничных областях этого исследовательского направления. Он изучает не только визуальные формы восприятия, но и выявляет компоненты всего комплекса визуального восприятия. Неожиданным образом на передний план при этом выходит акустическое как часть визуального впечатления: «Проблематичный термин „восприятие“ я употребляю прежде всего,