Профессия: ведьма - Ольга Громыко

– Несомненно, – с серьезным видом поддакнула я, натягивая поводья. Ромашка послушно остановилась на обочине. Мы постояли, подумали. Дело близилось к ночи, солнце коснулось горизонта и побагровело, раскалив тучи. Искать по темноте некий лесок, а в том леске – вампира, ускользнувшего от зорких глаз дюжины стрелков, было безнадежной затеей. Да и вряд ли Лён оставался там больше десяти минут после отъезда вольных.

Мне ничего не оставалось, как вернуться в Школу.

* * *

Вала не было видно, черный жеребец стоял в стойле и со скрежетом грыз огромный сочный сахарный бурак. Конюх никого не видел, ничего не слышал, ничего о Лёне не знал, зато набросился на меня с красочной байкой об «агромадном страховидле» с зубами «вот отседова и доседова», сожравшем и покалечившем «жуткую уймищу» народу на ярмарке, а как стали его ловить, так он «летаить, хохочить и шиши кажить!».

– Ну-ну, – кисло поддакнула я, вручая конюху Ромашкин повод. – Учитель вернулся?

– Вот токо-токо. Говорят, сошелся он со страховидлом в смертном бою и одолел бы, не заплюй ему страховидло глаза и одежу сверху донизу. А с кобылой-то что? Вся в мыле, бедолага.

– Вот и займись, – отрезала я. – Ты конюх или сказочник-потешник?

Парнишка что-то буркнул себе под нос и повел Ромашку в глубь конюшни.

Я помялась у парадного входа Школы, но заходить не стала. Испугалась. Пошла в обход. В холле я могла наткнуться на Учителя, а если влезть в окно столовой, то можно по пожарной лестнице подняться прямо на шестой этаж.

* * *

Дракон сидел ко мне спиной, вздрагивая лопатками, зловеще чавкая и похрустывая.

– Рычи?

– Вольх-х-ха? – дракон повернул ко мне окровавленную морду, облизнулся. – С-с-слышала о новом правиле? Теперь адептов не отчис-с-сляют, а с-с-скармливают… Вкус-с-снятина…

– Очень смешно, – мрачно сказала я.

Дракон опустил морду и вгрызся зубами в торчащие ребра выпотрошенной туши. Когда он мотнул головой, вырывая лакомый кусок, туша перевернулась и я увидела запрокинутую баранью голову с остекленевшими глазами.

– С-с-слышал, у тебя неприятнос-с-сти… – дракон захрустел бараниной, жмурясь от удовольствия.

– Может, сообщишь мне что-нибудь новенькое? Скажем, ты не видел здесь такого высокого, светловолосого парня в золотом обруче с изумрудом?

– Парня – нет, – дракон задумчиво разглядывал тушу. – Пробегал тут с-с-с утра один вампир, вроде бы где-то я его раньше видел… В Догеве, что ли? С-с-славное местечко, я туда раньше на водопой летал, на ц-с-селебные воды, от ис-с-зжоги лечилс-с-ся.

– С утра не считается.

– Я не обратил бы на него ос-с-собого внимания, – невозмутимо продолжал дракон, – ес-с-сли бы не камни.

– А поподробнее? – насторожилась я, присаживаясь на толстый драконий хвост.

– У него была пропас-с-сть драгоценнос-с-стей… – мечтательно прошипел Рычарг. – Рубины, изумруды, с-с-сапфиры, алмаз-с-сы, о, миленькие алмаз-с-сы! Я почуял их за верс-с-сту. Вампир нес-с-с их в такой увес-с-сис-с-стой с-сумочке за пояс-с-сом. У меня было такое ис-с-скушение его с-с-съесть…

– Так съел бы! – в сердцах бросила я. Никакой сумочки я у Лёна не видела. Ни один из карманов его облегающего одеяния не топорщился, в руках вампир ничего не держал. Выходит, он избавился от сумочки – или ее содержимого? – до встречи со мной. Куда он дел целую пропасть камней, настоящих, по словам Рычарга (в том, что касается драгоценностей, драконы никогда не ошибаются)? Пропил? Раздал нищим? Черт его подери, раздал! Не нищим, а лучникам! Вот в чем разгадка их неумелой стрельбы! Лён подкупил самых достойных конкурентов, дав им двойную, а то и тройную стоимость приза, и те вышли из игры, предварительно отсеяв своей ударной стрельбой дилетантов. Те, кого вампир не смог или не успел завербовать, были подло выведены из строя в последнем туре. Не легче ли было выкупить меч у реального победителя? Видимо, нет. Люди гораздо охотнее продадут возможность на выигрыш, чем сам выигрыш. Лён не хотел рисковать. Меч не должен был попасть в чужие руки. Вампир стрелял превосходно, но, если бы лучники-профессионалы были заинтересованы в победе, ему пришлось бы здорово попотеть. Говорят, Лэриэн Подгайский мог четырьмя стрелами распять бабочку, сидящую на стволе дерева, едва видимого человеческим глазом. Оседлые эльфы не честолюбивы, дай ему настоящий алмаз вместо эфемерной бирюзы – он возьмет да еще спасибо скажет.

Н-да, разговора с Учителем не избежать… Как только выдержать первые волны его гнева, как вклиниться между ревущими гребнями? Вот беда, Магистр не терпел, когда его перебивали. Мог и голоса лишить, а потом, не слушая оправданий, телепортировать ослушницу на кухню, поставив перед фактом почистить мешок картошки.

Тяжкие раздумья все замедляли и замедляли мои шаги. На подходе к учительской до меня донеслись раздраженные голоса, и я остановилась, жадно вслушиваясь.

Разговаривали трое – школьный секретарь, градоправитель и Учитель.

– …и это не считая деревенского дурачка, затертого толпой, поломанных палаток, треснувшей стены и двух выкидышей на нервной почве! – слышно было, как градоправитель, закончив монолог, шуршит пергаментом, скатывая в трубку длинный перечень убытков, нанесенный городу по недосмотру магов.

– Палатки мы на складе купеческой гильдии под ваше поручительство брали, – робко подал голос секретарь.

– Хватит. И без вас тошно, – оборвал его Учитель. – Как только Вольха объявится, приведите ее ко мне. И как можно скорее приготовьте документы об отчислении!

В глазах у меня потемнело. Ах, мерзавцы! Нашли крайнюю! Поручили мне работу, с которой я заведомо не могла справиться и за которую сами они боялись взяться. И теперь, чтобы обелить себя перед лопоухим монархом, устроят образцово-показательное отчисление некомпетентной мерзавки. Виновная будет наказана по закону. Еще заставят плакать, унижаться, кланяться им в ножки, благодарить, что только отчислили, а могли бы и в темницу бросить!

Нет уж, не доставлю я им такого удовольствия.

Я на цыпочках отступила от двери и понеслась по коридору, как привидение – беззвучное, обиженное на людей, а тем паче на вампиров, пылающее жаждой мести… но абсолютно безвредное, и это злило меня больше всего. Кто боится бестелесного духа? Кого волнует судьба адептки-девятикурсницы?

Да никого.

Хвала богам, Велька удрала на гульбища – к двери была приколота записка «Встретимся у палатки с притираниями». Я шмыгнула в комнату, задвинула засов, подбежала к окну, на ощупь (уже совсем стемнело) захлопнула ставни, и лишь тогда решилась сотворить маленький пульсар.

В комнате посветлело, но у меня сразу же потемнело в глазах.

Лён безмятежно спал на моей кровати. Не просто там прикорнул или вздремнул – нет, вампир предавался глубокому, крепкому и заслуженному сну, а постель являла собой несомненные следы гульбищ и игрищ – простыня смята, одеяло подметает углом пол, одна подушка лежит на полу, вторая встала на дыбы. И посреди колоритного бедлама – живое воплощение потаенной девичьей мечты, золотоволосый мужчина в самом расцвете сил и возможностей, соблазнительно разметавшийся по кровати.