Адвокат вольного города 3 - Тимофей Кулабухов

мы сидели у костра и он слепил нас, видеть ничего не удавалось. Понятно, что почти все магические сигнатуры, кроме тех, которые выдавали артефакты — погасли, но сам процесс, как хакасы вставали, как проверяли трупы, поднимали своих коней и разрозненно тащили трупы к костру, был надёжно укрыт от нас беспокойной темнотой местной степи.

Постепенно они стали появляться в свете костра. Четырнадцать, если я правильно посчитал, невысоких крепких мужчин, которые стащили трупы наркобандитов поближе к костру и действительно раздели их до кальсон, в полном согласии с устно заключённым договором.

Несколько отстранённо, я смотрел за процессом дележа «добычи». Охотники действовали спокойно и методично, не испытывая к поверженным ни ожесточения, ни жалости. Они расстелили пару самых больших трофейных курток и скидывали туда всё ценное, включая одежду, оружие, артефакты, кольца, личные вещи. Только закончив со снятием ценностей, они сели вокруг трофеев большим кружком (получился второй круг, первый наш, вокруг костра, второй метрах в пяти. Отблесков костра этим детям Степи, что характерно, вполне хватало.

Для начала все сели на землю, а Смелый Ворон совершил что-то вроде словесного ритуала, молитвы. Хотя слова на хакасском я не понимал, но было ясно, он благодарит предков, духов и саму Степь за то, что сражение прошло без потерь и за добычу. Он просил прощения у убитых и говорил, что они делают это не со зла, не из ненависти, а потому, что так требуется сделать.

Потом они помолчали полминуты и стали делить трофеи.

Любопытное, кстати, зрелище.

Каждый выбирал из кучи какой-то предмет и показывал остальным. Если никто не возражал, то он забирал его себе. Если были возражения, то они спорили, причём спокойно и неторопливо. Пока двое спорили, остальные ковырялись в куче, но никто ничего тайком не брал. Видимо, взаимоотношения охотников строились на честности и уверенности друг в друге.

Когда осталась только мелочёвка, её поделил между всеми Смелый Ворон, причём тут они тоже основательно поспорили. Последними делили уже сами куртки.

Наконец, не осталось ничего. Один из охотников шагнул к костру с разочарованием поворачивая к нему страницы какой—то книги или блокнота.

Он издавал нечленораздельные звуки, но по тону было понятно, что кокретно вот этой частью трофеев он разочарован. По морде его было видно, что он даже готов кинуть книгу в костёр, чтобы она не мозолила ему глаза.

— Эй, приятель? Не нравится книга? — спросил я его, показывая пальцем на потрепанный трофей.

У костра уже появились ещё несколько охотников и один из них перевёл ему мои слова. Видимо, конкретно этот хакас по-русски не понимал.

— Ты хочешь купить? Поменять? — обратился ко мне переводчик, а владелец книги показал на мою двустволку с итальянским цевьём на пистолетной рукояти, недвусмысленно предлагая обмен.

— Не до такой степени, — отмахнулся от такого интересного предложения я. — Могу дать тебе за неё двадцать рублей

После некоторых отчётливо видных на его физиономии раздумий (всё же двадцать рублей — это не ружьё, но лучше два червонца, чем просто выбросить вещь), он согласился.

По похожей схеме я выкупил за бесценок несколько артефактов неизвестного назначения, которые оценивал только по количеству встроенных в них макров (их мне показывало магическое чутьё).

— Будем чай? — спросил нас Смелый Ворон.

— Будем. Но только, если мы заварим, — насупились китайцы. — А то ваше варево — это оскорбление самого слова «чай».

— Проговорим по завтрашним делам? — предложил я. — Надо от трупов избавиться.

— Утро придёт, оттащим их. Там болото, много малых ящериц с крупный зубы. Оставим тела там, эти даже кости сожрут. Там народ не ходит, далеко от портал.

— Добро. Я поеду, куплю портальный свиток ещё один. А вы соберётесь в путь за полдня?

— Нищему собраться, только подпоясаться, — неожиданно процитировал русскую народную мудрость хакас, лукаво смотря свои свежеприобретённые часы в массивном золотом корпусе и с золотой цепочкой

Глава 25

Перед отъездом, тщательно превозмогая накатившее отвращение, осмотрел трупы.

Мёртвые — это страшно. Наша цивилизованная мораль учит избегать смерти, её вида, излишнего упоминания, приближения, тем более, самих покойников. А ещё наше подсознание нашептывает неприятную мысль что мы и сами в какой-то момент станем такими же.

А умирать совершенно не хочется, здравый смысл и инстинкты единодушно кричат, что хочется жить.

Моя профессия иногда со смертью пересекается, так что это были далеко не первые трупы, на которые я вполне мог смотреть на останки представителей наркомафии, сдерживая негатив.

А ещё теперь они не смотрелись представляющими опасность. При свете утреннего солнца Изнанки казалось глупой сама мысль, что вчера я мог боятся этих людей. Бой, если так можно назвать попадание группы бандитов в засаду, был не то, чтобы скоротечным, он был скорее, как миг охоты. Вот идёт кабан… Вот уже кабан и не идёт, а прилёг без сил.

Мне нужно было определить, кто из группировки этой ночью выбыл. Всего, насколько я знал, численность банды была двадцать два человека (после потери тех четверых, что были отправлены за мной), причём далеко не все они были боевиками, часть были логистами, кладовщиками, курьерами, а один обманчиво-безобидный старичок так и вовсе бухгалтером-счетоводом.

Ну, по изрядно пыльным, мертвенно-сизым и с кровавыми дырками покойникам понять что-то трудно. Однако трофейная память, снятая с пленного из «сольпуг» при помощи Филина, показывала, что из лидеров группировки, четырёх «топов», тут был только один, по прозвищу «Паромщик». Ну, лучше, чем ничего, конечно. Но бандосы не обезглавлены, игра продолжается и ставка в ней как обычно — моя жизнь.

— Твой враги бросили свой авто там, — ко мне подошёл Смелый Ворон и, орудуя своими длинными с крючковатыми ногтями пальцами, показал направление на распадок между лысыми холмами.

Я не понял претендует ли он при этом на машину, как на трофей, и не сообразил спросить, потому что, выдержав длинную театральную паузу, он резко развернулся и ушёл, выкрикивая длинные гортанной тональности фразы другим охотникам.

Раз сказал мне, а