Белые волки - Влада Южная

Ирис обвела взглядом лица собравшихся, задержавшись лишь на Витторе. Его глаза блестели сухим возбужденным блеском, язык беспокойно пробегал по губам, а кулаки были стиснуты до побелевших костяшек. Она презрительно поморщилась. А когда выигравший ее волк потянулся в карман за деньгами, Ирис вытянулась в струну и яростно заорала.

Брызнули осколки стекол, и невидимый вихрь закружил их, иссекая всех, кроме нее самой. Крошилась великолепная разноцветная мозаика, трескалась дорогая плитка, бутылки и стаканы превращались в прах, на пол рухнула люстра, а голосу ведьмы вторили десятки изошедшихся от ужаса голосов ее врагов.

Впрочем, этого она и добивалась – напугать их. Она не ожидала такого взрыва, почти не могла управлять им, просто захотела его сделать, и у нее получилось. Когда все закончилось, парни и девушки, поцарапанные и порезанные, убежали прочь в ту же секунду. В комнате остались только Ирис и Виттор. Даже слуги боялись войти, не понимая, что случилось.

Она посмотрела на руины, в которые превратилось помещение, потом – на свои руки, всхлипнула и побежала в сад.

– Ирис! Ирис, стой! – бросился следом Виттор.

Больше всего на свете она боялась, что он ее догонит. Схватившись за перекладины лестницы, Ирис полезла в дом на дереве, инстинктивно пытаясь найти убежище там, где всегда чувствовала себя в безопасности. Конечно же, Виттор в один миг забрался следом.

– Прости меня! Прости! – он схватил ее, трепыхающуюся, крепко прижал к груди и горячо зашептал в макушку: – Сама виновата. Сама. Ты меня ранила. Нет, ты меня убила. Бросаешь меня. Жестокая. А я ведь только тебя… только тебя… Ирис…

Виттор шептал еще что-то и уже лихорадочно разрывал на ней одежду, а она глотала горькие слезы любви и обиды, и сама ложилась на спину, и раздвигала ноги, и обхватывала его руками, закусив губу от жара и зудящей ломоты во всем теле. Их маленький детский игрушечный домик трещал по швам от кипящей взрослой страсти.

– Ты ведь никуда не уедешь теперь, – уверенно заявил Виттор, когда все закончилось, и они лежали вместе на деревянном полу, обессиленные от своего первого опыта в сексе. – Теперь, когда мы с тобой больше, чем друзья?

– Уеду, – вздохнула Ирис, – я хочу, чтобы твоя мама выздоровела.

– При чем здесь моя мать? – фыркнул он. – Это я без тебя жить не могу. Это я страдаю. Сможешь жить в своих дарданийских монастырях припеваючи, зная, как мне плохо? Сможешь, а?

В тот момент Ирис казалось, что она не проживет без него и секунды, но слова матери продолжали звучать в ушах. Слова о том, что хозяйка дома будет то болеть, то выздоравливать, пока не вырастет дочь ведьмы. Она не нашлась что ответить и просто его поцеловала, а Виттор неожиданно зажегся вновь от этой нехитрой ласки, и неудобный вопрос как-то развеялся сам собой.

Они не вылезали из постели до самого приезда родителей, наплевав на слуг, на учебу, на все вокруг. Постоянно открывали для себя все новые и новые грани любви. Ирис чувствовала себя ужасно счастливой… и ужасно несчастной. А едва дождавшись мать, она сбежала.

Все время, которое Ирис прожила в горах Дардании, обучаясь изящной словесности и каллиграфии и помогая монахам переписывать древние книги, Виттор с ней не общался. Сама она писала ему каждый день, но получала в ответ лишь письма от своей матери со скупым пересказом новостей. А потом и эти весточки закончились. Хозяйка дома чудесным образом, наконец, излечилась от недуга. Пожалуй, только одна Ирис понимала, почему это случилось именно теперь, после стольких лет.

В благодарность за самоотверженную помощь отец Виттора влез в сумасшедшие долги и купил матери Ирис приличный домик в хорошем районе для среднего класса, а так же посулил ежемесячное содержание, чтобы та больше не знала нужды. Уехав из особняка, ведунья больше не участвовала в жизни хозяев. Каково же было ее удивление, когда Виттор стал сам приезжать к ней в гости. Он подолгу сидел с женщиной у камина, вел тихие беседы или играл в шахматы, в те самые изящные фигурки, которые когда-то так нравились Ирис. Он очень сблизился с ней, даже больше, чем со своей настоящей матерью, которая после излечения так и осталась задумчивой и погруженной в себя.

Когда Ирис, наконец, вернулась домой, Виттор встречал ее на вокзале.

– Как ты… узнал?! – ахнула она, с изумлением разглядывая его.

Виттор очень изменился, повзрослел и стал ослепительным красавцем. Сердце у Ирис бешено затрепетало от того, что он взял ее за руку, повел к кару с личным водителем, а внутри, в салоне, поцеловал.

– Ты не писал мне, – упрекнула она слабым голосом.

– Я не мог писать. Ты разбила мне сердце, – ответил Виттор, дав знак водителю трогать. – Но я ждал тебя. Только тебя и больше никого.

От его теплых слов она окончательно растаяла. К тому же, он явно был счастлив. Счастлив и успешен, дела его семьи, несомненно, шли в гору, что было заметно во внешнем достатке. Постаревшая ведунья тоже была рада видеть дочь, и все неприятные тени прошлого как-то улетучились и забылись. Сидя в кругу семьи, с любимыми людьми, Ирис не сомневалась, что поступила правильно. И теперь все у них будет хорошо.

Мать, души не чаявшая в Витторе, совсем не возражала, когда вскоре после ужина молодые уединились в комнате Ирис. Наоборот, она всячески поощряла их воссоединение. Но на всю ночь Виттор не остался.

– Я очень много работаю, Ирис-детка, – ответил он, на прощание целуя ей руки. – Постоянно тружусь, чтобы вернуть благосостояние своей семьи. И мне нужно как следует отдохнуть перед новым тяжелым днем.

– Но ты можешь отдохнуть тут, у нас, – недоумевала Ирис, зябко кутаясь в одеяло и переступая босыми ногами по холодному полу. Все ее тело горело от восхитительного, страстного секса, которым она не занималась все годы разлуки с Виттором.

– Нет, не могу, – улыбнулся он, – рядом с тобой мне не хочется отдыхать. Ты очень требовательная в постели, конфеточка. Дай мне хоть немного восстановить силы. К тому же, чем быстрее я заработаю достаточно денег, тем скорее на тебе женюсь.

Она вспыхнула, не в силах поверить собственному счастью, и, конечно же, не могла не отпустить его.

Так у них и повелось. Он приходил вечерами, а иногда среди дня, они обедали или ужинали втроем с ее мамой, потом уединялись, а с наступлением темноты Виттор покидал гостеприимное жилище. Ирис только вздыхала и смотрела на него с восхищением. Она совершенно забыла, каким капризным и жестоким он может быть. В ее глазах Виттор снова был героем, который трудился, отбросив гордость лаэрда, и зарабатывал своей семье на достойную жизнь.

Как он зарабатывал, ей никогда не приходило в голову поинтересоваться.

Никогда, пока не вскрылась правда. Не зря говорят, что любовь слепа и глуха. Ирис так безоговорочно верила клятвам Виттора, так безусловно доверяла ему, что и мысли не допускала об обмане. У них уже была семья, пусть маленькая, пусть неофициально оформленная, но что значат официальные документы по сравнению с настоящими чувствами? Она любила его с самого детства и легко приняла мысль, что он теперь ее муж. Ответственный и чуткий, страстный и заботливый, внимательный и нежный. Тот, кто каждым жестом и словом вызывал лишь восхищение.