Убийство-2 - Дэвид Хьюсон

Затем они обе исчезли. Бук встал перед маленькой девочкой, поклонился и произнес очень серьезно:

— Меня зовут Томас Бук. Доброе утро, мадам.

Она хихикнула и тоже поклонилась:

— Меня зовут Мерле Йоргенсен.

— Мерле? Это мое любимое имя.

— Мама сказала, что ты смешной.

— Мерле! — воскликнула Карина, входя в комнату.

— Не переживайте, — успокоил ее Бук. — Я смешной. И мне нравится все смешное. Без этого жизнь была бы трудной.

Пришла няня Лотта и взяла малышку за руку. Пора было отправляться в детский сад. Карина проводила их до двери и вернулась в комнату.

— Если вы пришли по поводу моего увольнения… — сказала она. — Я сделаю все, как велит министерство. Никаких проблем со мной не будет. Мне придется объясняться с полицией?

— Я не знал, что у вас есть дочь.

Она увидела газеты на столе и сложила их стопкой, спрятав неприятный Буку снимок.

— Я не сказала об этом, когда устраивалась на работу. Извините, мне придется скоро бежать на почту.

Она ходила по комнате, собирая счета и письма. Бук подошел к контрабасу и снова зацепил пальцем струну.

— Значит, ее отец музыкант?

— Нет. Это мой инструмент. Пожалуйста, не надо его… Хотите кофе?

— Вы больше не должны делать мне кофе.

— Да мне и не приходилось. Отец Мерле юрист. Только нам он предпочел большие деньги — уехал в Дубай.

— Карина, я не хочу, чтобы вы увольнялись, — без обиняков заявил Бук. — Для этого нет никаких причин. Я бы очень хотел снова видеть вас в министерстве, пожалуйста.

Она казалась удивленной.

— Я говорю это исключительно из корыстных соображений, — добавил он. — Вы хорошо выполняете свою работу, в отличие от меня.

— А с Плоугом вы посоветовались? Я же обманула его. И вас.

— Плоуг не считает, что вы совершили что-то предосудительное.

Она посмотрела на него красноречиво: «Ну конечно…»

— Карстен и сам был бы не прочь, — добавил Бук.

Она не улыбнулась.

— Умоляю, Карина. Мне нужна ваша помощь.

— Нет.

— Я должен выяснить, каким образом Монберг оказался вовлеченным в это дело. Вы не догадываетесь, почему он скрывал свои встречи с Анной Драгсхольм?

— Я бы вам давно рассказала!

— Тогда к чему вся эта секретность?

Она покачала головой и подняла руку, в которой была зажата пачка бумаг. Пора закругляться.

— Почему он пытался покончить с собой?

Вот тогда Карина забыла обо всем.

— Что?

— Я узнал об этом вчера вечером. Вот и еще один секрет, который он хотел сохранить. Никакого сердечного приступа у него не было, он принял большую дозу снотворного. Может, его мучила совесть?

Она медленно опустилась на диван, все еще потрясенная.

— Не знаю, что и сказать. Монберг пытался покончить с собой? Но почему?

Карина была так расстроена, что Бук пожалел о своих словах.

— Не представляю, — сказал он. — Пожалуйста, не уходите…

— У меня остались кое-какие вещи в офисе, мне надо будет зайти за ними.

— Обязательно загляните ко мне.

Зазвонил мобильник Бука. На этот раз тревога в голосе Плоуга чувствовалась даже больше, чем обычно.

— Министр обороны созывает совещание.

— Какая повестка?

— Не говорят. Сегодня после обеда.

— Передайте Россингу, что у меня нет времени на загадки, — сказал Бук и нажал кнопку отбоя.

— Это правда, что в живых остался всего один боец из того отряда? — спросила Карина, провожая его к двери.

— Да. Только мы не знаем, где он. И… — Второй вопрос казался еще более сложным. — И почему он в бегах.

— Вы узнаете это, Томас. Что бы ни говорили другие. У вас все получится.

— Так мы договорились? Вы зайдете ко мне, когда будете в офисе? — еще раз повторил свою просьбу Бук и вышел на улицу ждать машину.

Она была припаркована в другом конце улицы. Как догадался Бук, Карстен Плоуг не испытывал желания встречаться с бывшей коллегой даже на секунду.

Склад боеприпасов в Рювангене: деревянные ящики с армейскими штампами на боках, пластмассовые контейнеры на полках от пола до потолка, все подписано и пронумеровано. У входа их встретили полковник Ярнвиг и Саид Биляль, оба в форме защитного цвета.

Биляль держал в руках свой паспорт и справку о прививках.

— Наверное, вам уже не терпится отправиться в путь?

Лунд предприняла отчаянную попытку завести светский разговор, когда возникла заминка с оформлением пропусков. Однако неулыбчивый молодой офицер, которому не было еще и тридцати, казалось, нес службу даже во сне.

— Я солдат. Делаю, что приказано. И я поеду не раньше чем через месяц, у меня здесь еще административная работа.

Лунд подумала о своем сыне. Марк тоже объявил ей, что пойдет в армию, когда придет время. Так он собирался заработать на обучение в университете. О своем решении он говорил так, словно солдат — это всего лишь профессия, такая же как бухгалтер, юрист или врач…

Торстен Ярнвиг был военным до мозга костей. Она не могла представить его никем другим. Но Биляль так молод, он еще не сформировался, не сложился как личность, он мог бы быть кем угодно.

Мир изменился. В ее детстве война казалась или чем-то экстраординарным, или очень далеким отголоском прошлого, которое никогда не вернется и осталось лишь в памяти у родителей, у бабушек и дедушек как воспоминание о нацистах в тяжелых сапогах, марширующих по улицам Копенгагена перед толпами мятежных датчан.

Теперь война стала вездесущей и нескончаемой. Потоком кровавых кадров она льется с телевизионных экранов двадцать четыре часа в сутки. Ребенок, придя из школы, спокойно листает какую-нибудь брошюру по профориентации, напичканную оружием, самолетами и боевыми кораблями, и никого это не смущает. Военные конфликты вросли в ткань повседневной жизни, что было просто немыслимо еще два десятилетия назад. То есть поведение Биляля вполне закономерно, это ее дискомфорт не вписывается в современность.

— Мюг Поульсен работал здесь, — говорил Ярнвиг, пока они шли по длинному коридору к просторному помещению в глубине здания. — У него был ключ. Вероятно, у него был доступ и к какому-нибудь мастер-коду. Чтобы попасть внутрь, нужно и то и другое.

— Вероятно? — переспросила Лунд.

— Код не был присвоен кому-то лично, — сухо сказал полковник. — Большего я вам сказать не могу.