Соули. Девушка из грез - Анна Гаврилова

– Вы за лошадью? – не выдержав, спросила я.

Седой скользнул оценивающим взглядом сперва по мне, после по иссиня-черной дарайхарке.

– Да, – с улыбкой ответил он. – И за лошадью тоже.

Комплимент прозвучал пошловато, но я промолчала, потому что одергивать клиентов глупо. Да и мало ли что он имел в виду.

– Я Соули из рода Астиров, – представилась, но руки не подала. – Старшая дочь господина Анриса.

– Я уже догадался, – кивнул седой. – Вы можете называть меня Рэйсом.

– Очень приятно, господин Рэйс. Вы почти доехали до поместья. Поворот в трех десятках шагов.

– А…

Я не смогла сдержать улыбки. Как-то очень бесшабашно это прозвучало.

– Но мы проводим, – заверила я. Добавила совсем тихо: – И лучше поторопиться. Гроза идет.

– Вижу, – сказал Рэйс, проворно развернув лошадь.

Я невольно нахмурилась – на желтом крупе красовалось знакомое клеймо. Гривастая принадлежала господину Жаррину, владельцу гостиницы. И хотя прекрасно знаю, что господин Жаррин дает лошадей на прокат, поинтересовалась:

– Вы приехали верхом?

Седой засмеялся.

– Нет, что вы! Я на драконе прилетел.

– Давно?

– Пару часов назад.

– А дракон, он… личный? – спросила тихо-тихо, чтобы сестрички, не дай Богиня, не услыхали. Просто мне хватило тех взглядов, которыми они райленовского дракона одаривали. Если еще и к Рэйсу на этот счет пристанут…

– Нет, госпожа Соули. Ящерицами править не умею. На грузовом прилетел. Другие же в вашу дыр… э… в ваш прекрасный город не летают.

Я не смогла сдержать улыбки. Какой он все-таки тактичный.

– А как же гроза? Не помешала?

Седой одарил загадочным взглядом:

– Проскочили.

– Ясно…

Мы свернули к поместью. Учуяв дом, дарайхарки побежали быстрей, лошадке господина Рэйса тоже пришлось поторопиться. Я же отчаянно боролась с желанием снова взглянуть на тучу и истово искала аргументы в пользу Линара.

О том, что у брата проблемы, знаю давно. Он вполне мог переругаться с ректором и профессорами. И кражу, и погром в хранилище допускаю – обозленный человек способен на многое. Но ехать в Вайлес, да еще за мной, да еще магическую грозу вызывать… нет, не верится. Пусть Линар давным-давно не считает этот город родным, но тут остались какие-никакие, а друзья, и семья, и… лошади наши.

Мы как раз подъехали к дому. Сестры молча, без всяких напоминаний, свернули к конюшням, мне же пришлось остаться – нельзя бросать гостя. Навстречу выскочил слуга из новеньких, схватил лошадь господина Рэйса под уздцы. Седой спешился с ловкостью бывалого кавалериста, а я, увлеченная своими мыслями, зазевалась. И несказанно удивилась, обнаружив, что гость стоит рядом и тянет руки в намерении помочь.

Если бы на его месте был кто другой, из наших, вайлесовских, я бы отказалась – все-таки дочь господина Анриса из рода Астиров с младенчества в седле. Но чужак о наших маленьких традициях не знает, и обижать его отказом – глупо. Пришлось улыбнуться, позволить придержать за талию.

– Лошадей в конюшню, – тихо скомандовала я.

Все-таки не выдержала и взглянула на тучу – по спине зазмеился ужас. Сотканная из тьмы громадина совсем близко подошла, укрыла мир тенью. Вдалеке сверкали яркие вспышки молний, а вот громовых раскатов не слышалось.

– Не бойтесь, – сказал Рэйс. – Она только на вид страшная.

Я попыталась ответить улыбкой, но не смогла.

В дом вошли вместе. Навстречу тут же выскочила Фиска. С некоторых пор главная мамина помощница отличалась лихорадочным румянцем и столь же нездоровым блеском глаз. И все время что-то искала…

– Это господин Рэйс. – Я указала на гостя. – Он насчет лошадей приехал. Проводите в гостиную и позовите отца.

Ответ Фиски удивил неимоверно:

– А господина Анриса нет.

– Как это?

Старшая служанка почему-то покраснела еще сильней. Замялась.

– Ну он… э… он и госпожа Далира…

– Я подожду, – перебил господин Рэйс. – Проводите.

Я и мяукнуть не успела, а Фиска уже умчалась выполнять распоряжение гостя. Такая исполнительность покоробила, но высказать свое возмущение было некому. Пришлось закрыть глаза на выходку служанки и уделить внимание другому, более срочному делу.

Близняшки появились на пороге минут через пять. Все такие же тихие, скромные. Глядели исключительно в пол, застенчиво переминались с ноги на ногу. И хотя в сердце вспыхнул огонек жалости, я стиснула кулаки и сказала:

– Отец пока занят, но откладывать разговор я не намерена. Поэтому настоятельно рекомендую вернуться в свою комнату и хорошенько поразмыслить над тем, чем будете оправдываться.

– Соули! – попыталась воспротивиться Мила.

В глазах Лины и вовсе слезы блеснули.

– Никаких поблажек, – отчеканила я.

– Но ведь тебя тоже накажут, – не сдавалась старшенькая. – И даже больше нашего!

– Конечно, накажут. Но я уже говорила – моего решения это не изменит.

– Но Соули! – пропищала Лина. Не выдержав, громко шмыгнула носом.

Я отступила и решительно указала на лестницу:

– Быстро к себе!

Сестры не шелохнулись. Застыли, старательно изображая раскаяние. Лина все чаще и отчетливей шмыгала носом, явно готовилась зарыдать. Мила выразительно молчала, буравила взглядом пол.

Ну вот, как всегда. Как пакостить, они смелые, как отвечать – жалкие и несчастные.

– Девочки, не вынуждайте меня…

– Не вынуждать на что? – пробурчала младшенькая.

Сперва хотела ответить, после окинула сестричек пристальным взглядом и решила закончить этот спор раз и навсегда. Крикнула так громко, как только могла:

– Фиска! Фиска, иди сюда!

Служанка вынырнула из глубин дома прежде, чем близняшки сообразили, насколько далеко их завело упрямство.

– Фиска, девочки наказаны, – объяснила я. – Запри их понадежней. И не выпускай, пока родители не позовут.

– Это несправедливо! – взвизгнула Мила.

– Соули, ты не можешь! – поддержала Лина.

К счастью, Фиска думала иначе. Сцапала девчоночьи запястья и потащила сестричек к дальнему чулану. Пересилить простую работящую женщину «благовоспитанные» девицы не могли. И хотя Лина все-таки разрыдалась, мое сердце не дрогнуло. Они сами не захотели уйти в спальню, так о чем плакать?

Пока старшая служанка гремела ключами и засовами, я мерила шагами прихожую и пыталась побороть новый приступ паники. Перед мысленным взором то и дело всплывало лицо Райлена. Измученное, усталое, овеянное тьмой. О Богиня! Помоги ему! Сбереги, спаси!