Пламя и кровь. Кровь драконов - Джордж Мартин

Добросердечного, великодушного Визериса любили и лорды, и простолюдины. Правление Молодого Короля, как его стали называть, выдалось мирным и благополучным. Щедрость его вошла в легенду, в Красном Замке царили веселье и роскошь. Давались пиры и турниры, фаворитов осыпáли золотом и почетными должностями.

Средоточием всего этого служила принцесса Рейенира, провозглашенная певцами Жемчужиной Королевства. В год восшествия отца на престол ей исполнилось только шесть, но она была умна не по годам и красива так, как может быть красива лишь принцесса драконьей крови. В семь она начала летать на драконе, молодой самке, названной Сиракс в честь древневалирийской богини, в восемь ее определили в чашницы к отцу-королю. С тех пор Визериса редко видели без дочери, будь то за столом, при дворе или на турнире.

Скучные государственные дела король большей частью предоставлял малому совету и деснице. Должность эту продолжал исправлять сир Отто Хайтауэр, служа внуку, как служил деду. В уме ему никто не отказывал, но многим он казался чересчур надменным и гордым. С годами его властность лишь возрастала; многие принцы и великие лорды терпели обиды от резких его манер и завидовали его успехам.

Главным его соперником был Дейемон Таргариен, честолюбивый и вспыльчивый младший брат короля. Одаренный при всей своей горячности большим обаянием, он получил рыцарские шпоры в шестнадцать лет, и сам Старый Король вручил ему меч Темная Сестра в награду за доблесть. Еще в 97 году он женился на леди Ройс, наследнице Рунстона, но брак этот не был удачным. Принц скучал в Долине, где стоял женин замок. «Мужчины здесь любятся с овцами, – писал он, – и упрекать их за это нельзя: овцы и то милее, чем здешние бабы». Свою леди-жену он прозвал бронзовым идолом из-за бронзовых доспехов с рунами, реликвии дома Ройсов. Когда королем стал его брат, Дейемон подал ему прошение о расторжении брака. В этом Визерис ему отказал, но вызвал брата ко двору и ввел его в малый совет. В 103–104 годах Дейемон служил мастером над монетой, в 104-м стал мастером над законом.

Ни та ни другая должность не пришлись ему по душе, и в том же 104 году он охотно согласился возглавить городскую стражу столицы. Найдя, что стражники плохо вооружены и одеты в отрепья, Деймон снабдил каждого кинжалом, коротким мечом и дубинкой, одел в черную кольчугу (офицеры носили панцирь) и дал им длинные плащи, которые надлежало носить с гордостью. После этого стражники стали называться не иначе как золотыми плащами.

Дейемон часто выходил в дозоры со своими людьми. Никто не отрицал, что принц навел в столице порядок, но действовал он при этом весьма сурово: карманникам рубил руки, грабителям резал носы, насильников кастрировал и в первый свой год убил в уличных стычках трех человек. Его хорошо знали во всех столичных притонах. В винных погребках он угощался бесплатно, из игорных ям выходил богаче, чем входил в них. Шлюх он перебрал без счета, предпочитая тех, что были еще невинны, и лиссенийская плясунья по имени Мисария сделалась его фавориткой. (Завистницы прозвали ее Глистой из-за бледной кожи.)

Поскольку сыновей у короля не было, Дейемон считал себя законным наследником трона и претендовал на титул принца Драконьего Камня. С этим король опять-таки не спешил, но к концу 105 года друзья стали называть Дейемона принцем столицы, а простой народ – лордом Блошиного Конца. Визерис, хотя и не желал назначать брата своим наследником, любил его и прощал ему многое.

Рейенира тоже любила дядюшку: тот, летая за Узкое море, всякий раз привозил подарок племяннице. Визерис, раздобревший с годами, так и не взял себе нового дракона после Балериона. Не жаловал он также конных поединков, охоты и фехтования. Принц Дейемон, худощавый и гибкий, владел всеми этими искусствами в совершенстве; в нем видели отважного, дерзкого и опасного воина.

Здесь мы ненадолго прервемся и поговорим о наших источниках. Многое из того, о чем здесь рассказывается, происходило за закрытыми дверьми, в коридорах, на лестницах, в опочивальнях и зале совета, отчего полная правда скорее всего никогда не станет известна. Мы располагаем, конечно, хрониками великого мейстера Рунсикара и его преемников, придворными записями и королевскими указами, но это лишь малая часть нашей истории. В остальном нам приходится полагаться на рассказы внуков и правнуков тех, кто жил при короле Визерисе Первом. Воспоминания их предков, как лордов и рыцарей, так и дворцовых слуг, безусловно, тоже полезны, но порой расходятся меж собой, а с прошествием времени в них вкралось множество противоречий и прибавлений.

То же, к сожалению, относится к дошедшим до нас отчетам двух очевидцев. Один из них, септон Евстахий, сначала долго служивший в септе Красного Замка, а после вошедший в число Праведных, оставил подробнейшую летопись того времени. Как исповедник Визериса и его королев, он был посвящен во многие тайны и не стеснялся приводить в своей книге самые непристойные сплетни и тягчайшие обвинения, однако «Царствование Визериса Первого и последовавшая за ним Пляска Драконов» остается при этом добросовестным и довольно скучным повествованием.

Вторая книга, «Грибные заметки», изложена со слов придворного шута неким анонимным писцом. Шут этот в свое время потешал и Визериса, и принцессу Рейениру, и обоих Эйегонов, Второго и Третьего. Он был карлик трех футов ростом по прозвищу Гриб, обладатель огромной головы и огромного, по его собственным словам, члена. Все считали его полоумным, отчего короли, принцы и лорды, не смущаясь, вели при нем секретные разговоры. Евстахий приводит слухи, почерпнутые из борделей и спален, в беспристрастном и сухом тоне, Гриб же их смакует, и книга его сплошь из этих слухов и состоит. Тут вам и ножи, и яды, и предательства, и разврат во всех его видах. Честный историк затруднится ответить на вопрос, можно ли хоть чему-то здесь верить; заметим, однако, что Бейелор Благословенный распорядился изъять и сжечь все копии этой книги. Лишь несколько списков, к счастью для нас, избежали костра.

В подробностях Евстахий и Гриб не всегда сходятся, а временами их повести противоречат не только одна другой, но и запискам великих мейстеров и придворным анналам. Обе, однако, проливают свет на многие загадочные события, и позднейшие источники подтверждают, что некоторая доля правды в них обеих содержится. Каждый историк сам решает, чему верить, а чему нет.

И Гриб, и Евстахий, и Рунситер, и все прочие авторы согласны в одном: королевский десница сир Отто Хайтауэр крепко не любил Дейемона. Именно сир Отто убедил короля снять принца с должностей мастера над монетой и мастера над законом, о чем сам вскоре и пожалел. Став командиром двухтысячной городской стражи, Дейемон приобрел больше власти, чем когда-либо прежде. «Принц Дейемон ни в коем случае не должен занять престол, – писал десница своему брату лорду Хайтауэру. – Это будет второй Мейегор Жестокий, если не хуже». В ту пору сир Отто прочил в наследницы короля его дочь Рейениру, заявляя: «Лучше Жемчужина Королевства, чем лорд Блошиного Конца». Он был в этом не одинок, но перед его партией стояло нешуточное препятствие. Согласно решению Большого совета от 101 года, мужчины как наследники престола предпочитались женщинам. При отсутствии у короля законного сына брат его шел впереди дочери: вспомним, как Бейелон в 92 году опередил свою племянницу Рейенис.