Ураган. Книга 2. Бегство из рая - Джеймс Клавелл

– Когда ты вернешься?

– Я не вернусь, – сказал он и почувствовал, как она напряглась. Но он крепко сжал ее в руках, и через несколько мгновений она опять расслабилась, а он продолжил – у него никогда не было никаких поводов не доверять ей полностью: – Между нами говоря, Ковисс – это тоже на время, и очень недолгое. Мы уходим из Ирана, вся компания уходит. Ясно, что мы тут никому не нужны, мы больше не можем свободно заниматься своим делом, компании не платят ни гроша. Нас вышвырнули из Загроса… Одного из наших механиков несколько дней назад убили террористы, а юный Скот Гэваллан избежал смерти лишь каким-то чудом. Так что мы уходим. C’est fini[10].

– Когда?

– Скоро. Точно не знаю.

– Я… я буду скучать… буду скучать по тебе, Жан-Люк, – сказала она, теснее прижимаясь к нему.

– А я буду скучать по тебе, chérie, – мягко произнес он, увидев слезы, которые беззвучно катились по ее щекам. – Как долго ты пробудешь в Тегеране?

– Не знаю. – Она постаралась, чтобы голос не выдал, насколько ей плохо. – Я дам тебе адрес в Бейруте.

– Меня ты можешь разыскать через Абердин.

Они сидели на диване, она полулежала в его объятиях, часы на каминной полке отсчитывали секунды, их тиканье, обычно чуть слышное, сейчас казалось очень громким, они оба ощущали течение времени и осознавали, что их отношения закончились – не по их воле.

– Давай займемся любовью, – шепнула она, не испытывая желания, но зная, что от нее ждут секса.

– Нет, – галантно отказался он, притворяясь сильным за них обоих, зная, что от него ждут секса, после чего они оденутся и будут французами, разумными людьми, чья связь подошла к концу. Его взгляд упал на часы. Оставалось сорок три минуты.

– Ты не хочешь меня?

– Хочу больше, чем когда-либо. – Его ладонь накрыла ее грудь, губы легко коснулись шеи; ее духи были легкими и приятными; он был готов начать.

– Я рада, – пробормотала она тем же нежным голосом, – и я так рада, что ты сказал «нет». Я хочу тебя на много-много часов, мой дорогой, а не на несколько минут, сейчас – нет. Делать это наспех – это все бы только испортило.

Секунду он сидел озадаченный, не ожидая такого гамбита в партии, которую они разыгрывали. Но теперь, когда это было произнесено, он тоже был рад. Как отважно с ее стороны отказаться от такого удовольствия, подумал он с глубокой любовью. Гораздо лучше повспоминать чудесные былые времена, чем торопливо возиться на простынях. Мне это, безусловно, сэкономит много сил и пота, а я даже не посмотрел, есть ли в ванной горячая вода. Теперь мы можем просто сидеть, болтать и наслаждаться вином, немножко поплакать и расстаться счастливыми.

– Да, согласен. Я тоже так думаю. – Его губы опять щекотнули ее шею.

Она чуть заметно задрожала, и он почувствовал искушение разжечь ее по-настоящему. Но решил не делать этого. Бедняжка, зачем ее мучить?

– А как вы будете все уезжать отсюда, дорогой?

– Улетим все вместе. Вина?

– Да-да, пожалуйста, оно такое чудесное. – Она пригубила вино, вытерла щеки и принялась легко болтать с ним, нащупывая план этого их удивительного «ухода». И им, и Голосу все это будет очень интересно, возможно, даже позволит мне выяснить, кто они. Не зная этого, я не смогу защитить своего сына. О Боже, помоги мне загнать их в угол.

– Я так люблю тебя, chéri.

АЭРОПОРТ ТЕГЕРАНА. 18:05. Джонни Хогг, Петтикин и Ноггер тупо смотрели на Мак-Ивера.

– Вы остаетесь, то есть вы с нами не летите? – промямлил Петтикин.

– Нет, не лечу, я же уже сказал, – оживленно ответил Мак-Ивер. – Завтра я должен сопровождать Киа в Ковисс.

Они стояли рядом с его машиной, подальше от посторонних ушей, 125-й расположился на бетонной площадке, рабочие загружали в него последние ящики; неизбежная группа «зеленых повязок» наблюдала за ними. И мулла.

– Этого муллу мы никогда раньше здесь не видели, – заметил Ноггер; он нервничал и, как и все остальные, старался не показывать этого.

– Хорошо. Все остальные готовы к посадке?

– Да, Мак, кроме Жан-Люка. – Петтикин был очень обеспокоен. – А ты не думаешь, что, может быть, было бы лучше просто плюнуть на этого Киа?

– Это было бы полным сумасшествием, Чарли. Ничего страшного не стряслось. Ты сможешь подготовить все в аэропорту Эль-Шаргаза вместе с Энди. Я буду там завтра. Я прилечу на сто двадцать пятом из Ковисса с последними из наших ребят.

– Но, черт меня побери, у них-то у всех есть разрешение, а у вас нет, – заметил Ноггер.

– Черт меня побери, Ноггер, – в тон ему произнес со смешком Мак-Ивер, – у нас ни у кого нет разрешения лететь отсюда. Как мы можем быть спокойны за наших ребят из Ковисса до тех пор, пока они не окажутся в воздухе и за пределами воздушного пространства Ирана? Ладно, не из-за чего тут переживать. Все по порядку, сначала нам нужно поднять их в воздух.

Он обернулся на такси, с визгом затормозившее рядом. Жан-Люк выбрался из машины, протянул водителю вторую половину стодолларовой бумажки и направился к ним с чемоданом в руке.

– Alors, mes amis, – сказал он с довольной улыбкой. – Ça marche?[11]

Мак-Ивер вздохнул:

– Очень с твоей стороны смело вот так объявить всему миру, что ты собрался в отпуск, Жан-Люк.

– Что?

– Ничего. – Мак-Иверу нравился Жан-Люк, его способности пилота, его качества повара, его постоянная целеустремленность.

Когда Гэваллан рассказал Жан-Люку про «Шамал», тот сразу ответил:

– Что до меня, так я обязательно поведу один из двести двенадцатых из Ковисса. При условии, что получу место на рейс в среду до Тегерана и смогу провести в Тегеране пару часов.

– Это еще зачем?

– Mon Dieu, беда с вами, с англичанами! Ну, наверное, чтобы послать имаму последнее adieu, нет?

Мак-Ивер ухмыльнулся, глядя на француза:

– Ну, как Тегеран?

– Magnifique![12] – ответил Жан-Люк с такой же многозначительной ухмылкой и подумал про себя: я Мака таким молодым уже много лет не видел. Кто эта леди, хотел бы я знать? – Et toi, mon ami?[13]

– Хорошо. – Позади него Мак-Ивер увидел, как Джойнс, второй пилот самолета, бегом спустился по трапу и направился к ним. Ящиков на бетоне уже не осталось, и их иранские наземные рабочие шагали назад к конторе. – У вас на борту все готово?