Пустоцвет - Nata Zzika

Дрожащими руками открыла замки, распахнула створку.

— Гоша…

Невообразимо красивый Георгий, с охапкой красных роз в руках, окинул её жадным взглядом, с трудом сглотнул и хрипло пробормотал:

— Маша, я… Можно войти?

Молча, она посторонилась, пропуская его в прихожую. Горло перехватило.

Цветы? Кому? Ей???

Мужчина шагнул внутрь.

— Это тебе.

Неловкими руками Мария попыталась взять букет, не удержала, и розы, ничем не скрепленные, каскадом посыпались к ее ногам.

Охнув, женщина наклонилась за цветами, мужчина сделал то же самое, их руки столкнулись, испуганно взметнулся взгляд Маши, встретился с глазами Егора… И время остановилось.

С тихим шелестом розы скользили по халату, укладываясь у ног, их никто не замечал. Мужчина и женщина держались за руки, не отрывая взгляда друг от друга. Мир сузился до крохотного пространства прихожей.

— Маша… Мария… Ты станешь моей женой?

Сердце замерло, пропустило один удар, а потом пустилось вскачь. Ребенок мягко перевернулся, стукнул раз, другой и взбрыкнул обеими ногами одновременно.

Она не ослышалась?

— Егор…

— Я понимаю, что всё делаю не так, не вовремя и неправильно, — торопливо заговорил мужчина, продолжая удерживать взгляд Маши, — но я больше не могу ждать. Я с ума схожу, Маша, без вас. Без тебя и нашей дочки.

Мир покачнулся, но сильные руки удержали, бережно, надежно, обжигающе-горячо.

— Сегодня сжег очередную сковородку, и удалил важные файлы из компа — ничего не могу с собой поделать, только о вас и думаю, из рук все валится, а в голове такой кавардак. Все забываю и путаю. Я пропаду без вас. Спасите меня, а?

— Егор…

— Подожди, ничего не говори! Я еще не все сказал… Пожалуйста, верни мне меня самого, ведь я там, где вы с дочкой. Вы тут, в этой квартире, а я там — за стенами. Далеко. Рвется и душа и тело, я хочу быть рядом! Хочу стать для вас самым главным мужчиной, хочу видеть, как растет твой животик, ощущать толчки моей малышки. Быть рядом, когда она появится на свет и первым прижать ее к сердцу. Хочу тебя на свою кухню, босую, растрепанную, с припухшими после жаркой ночи губами. Такую родную, такую любимую. Хочу вас в мою жизнь, потому что, похоже, без вас у меня и жизни-то нет. Хочу выбирать коляску, юбочки и бантики. А потом, через несколько лет — вторую дочку или сына. Я не умею говорить красивые слова, не умею обещать и расписывать в красках. Где-то было кольцо, куда я его дел? — запинаясь, Георгий шарил по карманам одной рукой, второй удерживая Марию, боясь отпустить ее и на миг. Нашел коробочку и просто протянул её женщине. — Я просто люблю тебя, Машка, люблю так, что мне без тебя больно дышать и жить. Скажи, ты станешь моей женой?

— Да.

Когда они очнулись и смогли оторваться друг от друга, то обнаружили, что так и стоят в коридоре, возле настежь открытой на лестничную клетку двери.

Проходил ли кто мимо, были ли свидетели их объяснения, ни Маша, ни Егор не заметили.

Леонид Иванович прошел по коридору, осторожно толкнул дверь.

— Как она?

Сиделка, вспыхнув, вскочила, украдкой потирая затекшую руку.

— Спит. Всё хорошо!

Мужчина вернул створку на место, постоял немного и отправился к себе.

Случившееся основательно подкосило его, сразу дал о себе знать возраст, и подскочило давление. Жена плакала целыми днями, обвиняя во всём мужа.

— Это ты виноват, ты! Со своей привычкой всё контролировать, чтобы всё — по твоему желанию и по твоей воле! А девочка выросла! У нее своя жизнь… Могла бы быть, но ты сломал её! Что теперь будет, Лёня? Что будет с нашей дочерью?

Он злился, скрипел зубами, еле сдерживаясь, чтобы не ответить резко. Какая-никакая, а Валентина — мать, и Ксану, по-своему, любит. Да, не подумал, что дочь могла унаследовать его упрямство и своеволие, пусть и не в полной мере. Но он же хотел, как лучше! Как лучше для всех! Разве мог он предположить, что вздорная девчонка выкинет такой фортель, лишь бы наперекор отцу?

Десять дней назад, когда перепуганный до смерти Дмитрий примчался к Леониду Ивановичу с вестью, что Ксения вчера не вернулась домой, он зятя едва не прибил. Сдержался лишь потому, что тот выглядел по-настоящему взволнованным и искренне искал жену.

Прислуга доносила, что отношения супругов были далеки от идеальных, но буквально, накануне исчезновения, Ксана помирилась с мужем, и, вроде бы, всё наладилось.

Он не зря принимал личное участие в составлении брачного контракта и обезопасил кровиночку со всех сторон. Дмитрий знал, что насильственная смерть супруги ему не выгодна еще больше, чем развод по его инициативе, да он бы и не посмел — слишком жаден, слишком труслив, слишком предсказуем.

Проверили все камеры наблюдения, выяснили, когда и куда уехала женщина. Нашли её автомобиль, брошенный на стоянке в центре, а дальше — ничего, как сквозь землю провалилась. Проверили все морги и больницы — Ксения нигде не появлялась.

Еще через день он приказал проверить все неопознанные трупы и пациенток без документов.

И тут их ждала удача — уже в третьей больнице пропажа обнаружилась. Но в каком виде?!

Молодую женщину нашли без сознания в одном из парков города, на скамейке. Она едва дышала, если бы наряд полиции не прошел именно по этой, заброшенной аллейке — его дочь умерла бы, максимум, через час.

Никаких документов при женщине не обнаружили, не было ни денег, ни карточек, одежда старая, не слишком чистая — бомжиха бомжихой, поэтому они и не нашли её, когда прочесывали больницы в первый раз. Искали-то Ксению Гурову или Сомову, а не неизвестную подобранку.

Надо отдать должное врачам — жизнь Ксане спасли ещё до того, как объявился Гуров и перевел дочь в лучшую клинику города, но в сознание она до сих пор не пришла. Вернее, Ксения просто спала.

— Побочная реакция на один из компонентов наркоза, — объяснил врач. — Чудо, что успели её найти.

— Какие прогнозы?

— Осторожные, — доктор с опаской посмотрел на убитого горем отца, перевел взгляд на бледного супруга пострадавшей — как переживают, что ж не досмотрели за женщиной? — Мы не знаем, зачем вашей дочери давали наркоз, никакого хирургического вмешательства ей не производилось. Возможно, не успели, женщина стала задыхаться, её тут же погрузили на машину и вывезли в парк, подальше от себя.

— Бросили умирать, — скрипнул зубами отец. — Нет предположений, что ей собирались сделать?

— Да, так обычно и поступают, если с пациентом что-то пошло не так. Никому не хочется возиться с трупом, вывезли, руки умыли, их теперь и не найдешь, если женщина сама не вспомнит и не расскажет, где была. Нет, ничего выяснить не удалось — вашей дочери ничего сделать не успели, кожа чистая, без порезов.