Приключения Буратино (тетралогия) - Алексей Брусницын

попыхтел и снова опустил штангу себе на грудь. Она пошла вверх, но остановилась на полпути, Малыш протянул было руки, но Силен мотнул головой. Жилы на руках и низком лбу его, казалось, сейчас лопнут. Глаза под мохнатыми бровями лезли из орбит. По сторонам широкого, не раз поломанного носа вздувались и опадали могучие ноздри. Заросшее клочковатой бородой лицо тряслось. Штанга звенела, но не двигалась вверх ни на миллиметр. Тогда атлет резко опустил штангу, да так, что затрещали рёбра. Снаряд отпружинил от грудной клетки и Силен с диким, животным стоном дожал его до верха. Малыш подумал, что теперь он поставит штангу в стойку, но… она снова пошла вниз. И снова встала на полпути к рогаткам. Теперь оскаленный Силен чуть кивнул, Малыш подставил ладони под гриф и тихонько потянул вверх. (В самый первый раз, когда он бросился помогать слишком рьяно, получил выговор и тяжёлый удар ребром ладони по четырёхглавой мышце бедра, от которого нога на несколько минут онемела). Силен снова взвыл. Штанга плавно поднялась над рогатками и с грохотом и лязгом бухнулась в них.

Амбал рывком встал и принялся прохаживаться по залу, шумно дыша и потряхивая руками. Он был немного ниже Малыша, но чрезвычайно широк. Везде. В плечах, в талии, в тазу. Как знаменитая статуя Геркулеса.

– Силен, можно тебя кое о чём спросить?

– Валяй, – буркнул тот, цепляя на тяжелоатлетический пояс три блина по двадцать килограмм.

– Расскажешь, как ты стал перебежчиком? – Малыш решил начать с самого интересного.

Силен тяжело взглянул на него.

– Я не любитель чесать языком, тем более на эту тему.

– А Евген сказал, что ты с удовольствием это расскажешь, – искренне удивился Малыш.

– Сука твой Евген, – проворчал амбал и полез на брусья.

– А Карлсон сказал, что я могу спрашивать обо всём, что захочу! – решился на блеф Малыш, когда Силен закончил подход.

– Ну если Ефимыч так хочет… – Силен тяжело вздохнул и сел на скамейку, не снимая пояса с отягощением. Малыш присел на сиденье блочного тренажёра. – Если можно так сказать, меня явили свету под землёй. Мамы своей я не помню, меня отняли от неё в два месяца. Так поступают они с потомками сапиенсов. Всего шесть эпизодов, когда я мог видеть своего отца, и ни одной беседы. Он большой начальник там, в Подземелье – у него десятки детей…

Нас, мальчиков и девочек метисных и иных смесей, начали готовить к шпионской деятельности с двух лет. Мы учились калечить и убивать одним пальцем. Использовать любые ножи, сабли, мечи, копья, пистолеты, винтовки, автоматы, пулемёты и пушки. Бомбы, мины, динамит, ТНТ и иные ВВ. Бегать как пуля, быть в воде как дельфин. Водить земные, надводные, подводные и воздушные машины. Составлять и отгадывать тайные письмена. Обходить коды, запутывать защитные и сигнальные системы. Быть увлекательными для людей всех сексуальных идентификаций. Обманывать и читать мысли. Эффективно пытать и пользоваться ядами…

Малыш помнил совет Евгена: слушать Силена внимательно, тогда станет ясно, как он скрывает неандертальский акцент. Так он и делал… и вот только тут до Малыша дошло. Слово «увлекательным» в данном контексте резануло слух. Он радостно закричал:

– Я понял! Ты совсем не используешь ни «Р», ни твёрдую «Л»! Как ты это делаешь?!

Силен скромно улыбнулся. И снова полез на брусья.

Отдышавшись после подхода, продолжил:

– В подземной школе нас учили меньше чесать языком, а ещё избегать шибболетов – то есть лексем, выдающих акцент. За использование «ненужных» букв били током. Так вот самое важное, чему нас учили, – это любить и защищать людей Подземелья и ненавидеть живущих под настоящим небом.

Но я не такой как все. Я не мог не замечать обмана и фальши. Если все остальные велись на эту гниль – я нет! Чтобы мы знали вас, тех, с кем нужно воевать, нам показывали ваши фильмы, давали читать ваши книги. Я постиг вашу суть, вы хотите любви, а не войны. Наши же мечтают только об одном: вылезти на свет божий и замочить всех сапиенсов. А я не мог постигнуть и взять в душу концепцию жизни Подземелья. Высшая этика сапиенсов учит, что любая осознанная жизнь священна. Наша же убеждает, что для оптимального существования подземного сообщества убивать можно и нужно – может быть, это и честно, но неидеально… Я не мог понять, как большинство может не видеть этого. Почему таких, как я, единицы?

Как настоящий диссидент, я не мог думать ни о чём, только о побеге. Под землёй таких вычисляют и наказывают, но я мог быть очень тайным…

– Извини, Силенчик, а ты можешь говорить не напрягаясь? «Мог быть очень тайным»… Кошмар какой… От меня-то ты зачем шифруешься?

Силен усмехнулся.

– Хочешь свышать наш акцент? Пожавуйста… Но знаешь, что я хочу сказать тебе, пвиятель, за ввемя моего обучения, чевез мой овганизм пвопустили мегаватты электвичества, и мне говаздо пвоще обходиться без этих пвоклятых букв. Каждый ваз, когда я пвоизношу их, меня как будто током дёвгает.

– Но ведь именно потому, что вы эти буквы не используете, вас и можно вычислить.

– Поэтому я и быв дивевсантом, а не везидентом. У гибвидов с меньшей долей неандевтальской квови это косноязычие почти незаметно. Анатомической особенности у них нет, есть только «подземный» акцент, от котового многие почти избавляются.

Подбирать слова он действительно стал медленнее, а потом и вовсе снова перешёл на «диверсантский». Силен открыл Малышу такую фишку: чтобы расколоть неандертальского шпиона, надо вывести его из себя, а для этого проще всего нелицеприятно высказаться про его папу. Воспитанники Подземелья могут не знать свою мать, но, кто их отец, знают обязательно, чтут его и гордятся им. Иногда достаточно сказать, что папа его хилая обезьяна, которая под землёй может оказаться только после смерти. Можно ещё сильно напугать. Вот тогда и будет вам «В» вместо «Л» и «Р» и характерное произношение в нос…

– Силен, такое ощущение, что ты уводишь меня куда-то в сторону, – заметил Малыш с нажимом.

– О’кей. Давай только хоть немного заниматься. А то зачем в зале находимся? – Силен жестом прогнал зануду с тренажёра.

Малыш для разминки принялся руками и ногами охаживать грушу. Силен стал прорабатывать переднюю дельту. Стандартного отягощения для него не хватало, и он с помощью цепи примотал к стопке чугунных обрезиненных плит две двухпудовые гири. После четырёх подходов Силен вернулся к своей истории.

– Заданием нашего отделения назначили уничтожение одной большой электростанции, после чего значительная часть Земли обетованной становится обесточенной. Потом вину за это возьмёт на себя Талибан – нужен