Ночь за нашими спинами - Эл Ригби

– Дэрил, чуть позже. До тебя дошло, что сделала эта карусель?

– Классная штука из коробки?

– Классная штука начинена отравой! Мы чуть не сдохли, и если бы не Джон…

Услышав это, Дэрил тоже спотыкается. Но, к моему сожалению, он не летит лицом в грязь, а, выпрямившись, недоверчиво щурится.

– Чертов некберранец опять лучше всех? Да черт его подери, почему…

Я приподнимаю брови.

– Потому что ты неудачник?

Ответить он не успевает. Мы слышим крик:

– Ребята, сюда!

Незаметно мы добрались до самой запущенной части кладбища. Элмайра уже сидит на корточках возле неогороженной безымянной могилы, Вуги роет замерзшую землю, разбрасывая вокруг снег и жухлую траву. У него такой же жуткий, отрешенный вид, как и там. Во сне.

– Эй, я не подписывался на такое! – Дэрил останавливается позади меня. – Зачем он лезет в могилу? Я всегда знал, что вы больные, но чтобы настолько…

– Она здесь! – Вуги продолжает упорно копать.

– Кто – она?

Я с сомнением качаю головой:

– Здесь так все запущено… Почему ты решил, что…

Но меня жестом обрывает Элм. Она хмурит брови, прикладывая ладонь к переносице, будто к чему-то напряженно прислушивается. Выдыхает – облачко зеленовато-синего дыма плавно опускается вниз, прямо под грунт. Помрачнев еще больше, подруга поднимает глаза:

– Он прав. Здесь что-то живое. Что-то, что… прячут. Непонятным мне способом. Надо вытаскивать.

Элм лезет в карман за палочкой, но Дэрил останавливает ее:

– Ладно, детка, так и быть, помогу. Отойдите все; тебя, дохлятина, это тоже касается!

Сказав это, он опускается на четвереньки и упирается ладонями в землю. Мы отступаем. Плечи у Грина напрягаются, по телу бежит дрожь. Через несколько секунд он резко вскидывает руки, и огромный пласт земли взмывает в воздух, точно поддетый гигантским экскаваторным ковшом. Дэрил сосредоточенно следит за ним взглядом, чуть поворачивает голову и моргает – земля падает на заросли колючего кустарника.

– Вуаля!

Он поднимается, отряхивая руки. Мы с Элм и Вуги подходим к краю глубокой ямы, на дне которой виднеется гроб. Подруга с сомнением смотрит на него, затем переводит взгляд на Грина:

– Вытащить слабо?

– Вот на это я точно не подписывался.

– Спасибо, Дэрил. Я сам.

Вуги спускается в яму. Мы с Элм следуем за ним. И только коснувшись дна, я вдруг понимаю, что мы поступили очень неразумно: Дэрил может в любой момент…

– Кстати, я могу вас всех похоронить, если захочу, – усмехается Грин, стоя на краю. – Метров семь, вам хватит. А кое-кто из вас мне крайне не нравится…

Элм кидает в него комок земли. Грин уворачивается и пожимает плечами:

– Да шучу я. Делайте, что вам надо, я покараулю.

Вуги пытается отодрать крышку гроба, у него совсем по-человечески трясутся пальцы. Элм останавливает его. Вытащив палочку, она что-то бормочет. В следующее мгновение палочка начинает сверкать, а крышка раскалывается пополам и падает нам под ноги.

– Вуаля, приятель.

Мне казалось, что едва мы вскроем гроб, как в нос ударит запах разложения. А еще я боялась, что оттуда поползут жуки, которые теперь вызывают у меня не меньший ужас, чем погребение заживо. Но не происходит ни того, ни другого.

Девушка, лежащая в гробу на белой, очень чистой подкладке, похожей на снег, выглядит точно так же, как выглядела в отрывочных воспоминаниях Вуги. От молнии на кожаной куртке до цепочки с бусинами и подвесками на шее. Рыжая волна волос, умиротворенное милое лицо, проколотая бровь. Ни следов гниения, ран или царапин. Глаза закрыты, дыхание ровное… Дыхание?

– Она жива!

Элмайра напряженно молчит и будто бы прислушивается.

– Мари…

Призрак тянется к белой щеке, и Элм приходит в себя:

– Вуги, нет, это…

Но она не успевает закончить. Одно касание – и Мари мгновенно рассыпается, словно тот цветок, который превратился в прах в подземелье. Вуги в ужасе замирает. Собравшись с силами, я опять подхожу поближе и недоуменно склоняю голову к горстке праха. Я не вижу ни кулонов, ни бусин, ни молний. Ничего, что по идее просто не могло истлеть.

– Что за…

– Вашу мать, вы что там делаете? – раздается сверху голос Дэрила. Грин вытягивает шею, пытаясь рассмотреть гроб получше. Когда ему это удается, он сдавленно повторяет: – Вашу… гребаную… мать…

С ним нельзя не согласиться. Над прахом клубится легкий сине-белый пар, складывающийся в силуэт, знакомый мне и не знакомый Элмайре. Подруга чуть слышно охает и пятится, но новое облачко дыма помимо воли рвется из ее рта. Тепло-алое облачко сливается с силуэтом, тут же потеряв цвет. Интуиция подсказывает мне: это – призыв. И, услышав его, силуэт окончательно вырисовывается. Все те же кулоны, волосы, куртка, но уже полупрозрачные. Мари Гранге в недоумении смотрит на нас.

– Это все же ты…

Вуги снова дотрагивается до ее хрупкого плеча – и на этот раз с Мари ничего не происходит. Девушка в ужасе смотрит то на него, то на нас:

– Где я? Кто вы?

– Ты… не узнаешь?

Он не сводит с Мари глаз и сжимает ее руку. Но она смотрит с прежним страхом и недоумением и пытается вырваться.

– Я ехала на мотоцикле и свернула не туда, обрыв был скользкий… А потом в том месте, где я упала, появилась темнота, и…

– Голубые огоньки? Гул? – тихо спрашивает Элм.

Девушка переводит взгляд на нее и наконец кивает:

– Откуда вы знаете? К то вы?

Элмайра вздрагивает. Снова вмешивается Вуги.

– Мари, ты помнишь, кто тебя здесь закопал?

– Закопал?..

Кажется, она лишь сейчас поняла, что находится в могильной яме. Ее взгляд становится более осмысленным. Мари дотрагивается до стенок гроба и, видя, как ее пальцы проходят сквозь них, мотает головой:

– Ничего не помню. Это… ненаучно.

Вуги слегка встряхивает ее.

– Ты должна помнить своего деда. Авраама Гранге. И Серебряную колбу, и…

– Вуги, замолчи! – внезапно обрывает его Элм. – Оставь ее в покое, ей стерли память.

– Но Мари….

– Ей. Стерли. Память. Заткнись сейчас же.

Я смотрю на побелевшее лицо подруги – не сердитое, скорее тревожное. Очень тревожное. Через секунду причина ее беспокойства становится мне вполне ясной. В предрассветной тишине я отчетливо слышно тихую знакомую мелодию, похожую на пиликанье сломанной музыкальной шкатулки.

– Наверх. Быстро!