Серебряная клятва - Екатерина Звонцова

Звери в груди грызлись до визга. Янгред знал, что бьёт, не хотел бить и всё равно бил – точно по незажившей ране. Но и в этот раз Хельмо выдержал и взгляд, и слова. Лицо осталось непроницаемым, лишь глаза по-прежнему ярко блестели, выдавая подступающую злость.

– Я ничего… – Он запнулся, облизнул губы, прикусил верхнюю. – Я ничего не проворачивал. Я просто должен спасти свой дом. Почти любой ценой.

Янгред, в первый миг вспыхнувший, вдруг наоборот почувствовал озноб.

– «Почти»? – вкрадчиво переспросил он, борясь с нервным смехом. – Как Имшин? И что же удержало бы тебя от великого спасения родины нашей кровью?

Хельмо опять вздрогнул, но смотрел всё так же прямо и решительно.

– Будь у меня малейшие сомнения, что дядя – пусть с отсрочкой – выплатит вам всё, что обещал, я не стал бы так поступать. Но…

Янгред не выдержал и всё-таки засмеялся. А в ушах звенел, звенел звериный вой.

– У тебя были гарантии? Или ты не сомневаешься лишь потому, что он пообещал?

Хельмо без колебаний кивнул.

– Он государь, Янгред. Он всегда держит…

Доверие. Ах да, тут всё на доверии. Как же глупо. И он сам играл по этим правилам?

– Государи держат где-то треть обещаний в среднем, – осклабился Янгред. – Наиболее незатратно выполнимые. Пора тебе это уяснить.

Хельмо выпрямился и отступил от окна. Больше Янгред не видел его лица.

– Ты его не знаешь.

– Ты, возможно, тоже. Хинсдро Всеведущий – умный политик, но ты не думал, почему в народе некоторые зовут его Гнилым? И о том, как славно два прозвания работают вместе?

Когда Янгред развернулся, кулаки Хельмо сжались. А вот глаза стали спокойными, как и голос.

– Ладно, довольно. Завтра мы снимаемся и идём на Озинару. Это богатый монастырский город, он осаждён больше месяца. Он очень важен, за ним главная дорога на столицу. В договоре указано, что именно после Озинары вы получите свою половину денег. Там…

– Сколько Басилий мы будем штурмовать в пути? – перебил Янгред. Хельмо осёкся. – Посмотри вокруг. Просто посмотри. И очнись.

Хельмо молчал – но именно от его молчания, кричащего молчания, дробящегося в блеске усталых глаз, полурастерзанная лисица всё же впилась псу в глотку и сбросила его с себя. Жалость победила гнев. Янгред сделал к Хельмо шаг, ощущая босыми ногами прогретый солнцем дощатый настил. В Свергенхайме пройтись по какому-либо полу босиком было немыслимым. Даже в тёплое время.

– Люди встревожены, – снова заговорил он, борясь с ощущением, будто стоит на раскалённых углях. – Сегодняшняя победа подняла их дух, но ненадолго. Мы очень выносливый народ, Хельмо. Привыкли ко льду, к пламени, к пеплу, которым дышим несколько недель в год. Нам не страшно ночевать без крыши и идти двадцать часов без перерыва. Но мы не хотим умирать просто так. – Янгред помедлил и всё же шагнул ближе, совсем близко, ещё чуть-чуть – и коснулся бы лбом лба. – Страх слепит тебя, я знаю, ответственность – торопит. Но попытайся понять, почему всё упёрлось в деньги. Во что ещё?.. – Губы невольно скривились. – Мы действительно на многое готовы, Хельмо. Но мы наёмники. Солдаты хотят однажды вернуться, а если не вернутся, – чтобы их семьи что-то получили. А мой долг… – Янгред запнулся. Он стоял точно против Хельмо и видел его опустевшие глаза, – привести домой побольше живых. И защищать их в походе. Даже от тебя.

Он уже был мёртв – пёс гнева. А лисица тоскливой жалости выла над его трупом.

– Я понимаю. Всё понимаю. Ведь долг у нас один.

Ответ, казалось, унёс ветер – так тихо он прозвучал, но головы Хельмо не опустил. Янгред в очередной раз лихорадочно подумал: они одного роста, почти одного возраста, так похожи и так сдружились… но разделяет их что-то, что не преодолеть. Никак. И вместо того чтобы промолчать, подождать, он неожиданно для себя заговорил снова, оправдываясь:

– Я пытался. Я уже остановил их после совета. Они готовы были бросить тебя раньше. Готовы были прямо из леса свернуть домой. Я не смогу удерживать их вечно. Я…

Хельмо бесшумно отступил.

– Не можешь. И не нужно. – Он бросил взгляд за окно и снова – на Янгреда. Глаза по-прежнему ничего не выражали. – Уходите. Если веры нет, воевать вместе бессмысленно. В Басилии тоже нашлись добровольцы. И пришли уцелевшие из Ринары. Мужчин мало, больше женщины и юнцы, но тоже неплохо. Мы идём дальше одни.

Янгред молчал: просто не верил. Он ждал уговоров, обещаний, угроз, в конце концов – увещеваний, что их связывают обязательства, не говоря о другом, напоминавшем о себе шрамами на руках, теплом походных костров, мягким кошачьим мехом. Нет. Ничего.

– Когда всё закончится, мы пересмотрим договор. Возможно, хоть часть земель вы получите. И «золотой» обоз вы можете забирать. Полной доли каждому не выйдет, но кое-что наберётся.

Хельмо говорил о том, о чём вроде бы и должен был, – о деньгах. И теперь это приводило в бессильное бешенство. Янгред оборвал его:

– Вот так просто? Ты поведёшь свою горстку на смерть, вот так?

Из Хельмо будто за минуту выпили все силы. Потирая лоб, он ответил:

– Я не вижу выбора. Бог поможет.

– Тебе обещал помочь я.

Хельмо отвёл глаза. Ему словно стало ещё стыднее, вот только… за себя ли? Он усмехнулся, и Янгред понял этот смешок. Повисла тишина. В ней Янгред повторил про себя собственную фразу. Боги… и он назвал лицемерами своих людей? Он, который сначала дал обещание, потом обвинил, а теперь даже не знает, чего хочет добиться?

– Янгред. – Хельмо опять посмотрел на него – с пониманием, от которого замутило. – О таком думать точно не стоит. Честь и дружба ни к чему не обязывают. Мы на войне. С армией этим не расплатишься. Ты и так сделал многое, а мне не стоило начинать с обмана.

И Хельмо улыбнулся, тепло и, казалось, совершенно спокойно. Янгред не нашёлся с ответом – ему просто хотелось провалиться сквозь землю. Они молчали, казалось, минуту, но на самом деле занавески на окне за это время взлетели и качнулись всего пять или шесть раз.

– У меня только одна просьба… – медленно начал Хельмо.

Янгред кивнул, не зная, надеяться ли на что-то. Может, найдётся выход из тупика?

– Амуниция, оружие… То, что мы взяли у вас. Позволишь оставить?

Не на что. Всё. Хельмо продолжил:

– Эти доспехи и оружие не раз уже побывали в битвах, они не в лучшем состоянии и…

Стало совсем тошно. Янгреду опять показалось, он ослышался.

– О боги, Хельмо… – Он совладал с собой и ничего не сказал о том, как эта просьба ничтожна, как мало спасёт её выполнение. – Да. Можно, конечно.

– Спасибо. И давай не будем держать обид, если это возможно. Хотя бы между нами, про дипломатическую сторону я не говорю. – Голос дрогнул. – Прости. За всё.